Бетц запустил сапогом в своего денщика. Ночью полевые мыши, эти бесхвостые, похожие на хомяков желтые лемминги, пищали и возились под спальным мешком ротмистра. Ночью? Даже ночи здесь нет! В этом проклятом краю, неподалеку от полюса, не было и намека на настоящую баварскую ночь.
Бетц пошел в кузницу, прикрикнул там на людей:
— Давайте, давайте, начинайте работу! Мне нужна кровать, железная, с пружинами, чтобы на ней можно было спать!
Из кузницы Бетц отправился в сарай с вьючными лошадьми. Там перед входом сидел Роллинг и варил на костре щуку.
— Эй вы, лодыри! — закричал Бетц еще издалека.
Роллинг медленно приподнялся, дважды сплюнул в песок и, ничуть не испугавшись, принял позу мало-мальски приличную.
— Ополоумел, собачин сын! Развел огонь у самой конюшни!
Роллинг стоял молча и смотрел на щуку, которая по вине пивовара теперь разварится.
— Откуда ты родом, задира?
Роллинг подтянул правую ногу, но не так лихо, чтобы стукнуть каблуками, и устало сказал:
— С Рейна.
— Так я и думал, ленивая шкура, что ты родом из этой французской местности, где говорят «карнавал», потому что «фашинг»[24] звучит для них слишком по-немецки. Шапку долой, ты, мазурик!
Роллинг снял шапку. Его голый череп заблестел на утреннем солнце.
Унтер-офицер Ледер, начальник отряда вьючных лошадей, высунул голову из конюшни. Бетц поманил его своими увесистыми кулаками пивовара.
— А ну-ка, живо, заставь этого рейнского лентяя работать!
Унтер-офицер Ледер тотчас же принялся за дело. Он погнал Роллинга к ручью. Ловец щук должен был набрать там воды в спою шапку и принести ее к костру. Роллинг неторопливо бегал взад-вперед, выливал в огонь остаток воды, задержавшийся в шапке, и снова бежал к ручью. Вода из шапки Роллинга шипела на огне, но не погасила его.
Ротмистр зашел в конюшню, опрокинул снарядный ящик, полный лошадиного навоза, и закричал: «Прусские свиньи!» Потом Бетц остановился у стойла своей верховой лошади, которую из Германии через Париж приволокли сюда. Он снял с крюка хлыст, постучал им по голенищу своих кавалерийских сапог и крикнул:
— Когда попадем на войну, я вам покажу, где раки зимуют!
Он протер пенсне и узнал Станислауса, чистившего скребницей свою маленькую рыжую лошадку.
— Уж не тот ли это бродяга, предсказатель?
— Кавалерист Бюднер чистит лошадей!
— Что ты говоришь, оракул, вшивый ублюдок? Продолжаешь бездельничать, черт! Здесь, у эскимосов?
Станислаус усмехнулся, промолчал. Пивовар Бетц наклонился вперед, чтобы получше разглядеть эту лошадиную вошь, Станислауса, в темном проходе конюшни.
— Значит, оракул молчит? В таком случае он годен для службы в штабе полка.