В чулане за канцелярией вахмистр Цаудерер вытащил колоду карт. Пусть Станислаус скажет ему что-нибудь о будущем в смысле отпуска, понятно?
Станислаус уклонился.
— Мне не дано заглядывать в будущее. Если человек ведет себя хорошо, то и будущее у него должно быть хорошее! Так оно бывает и иначе быть не может. — У вахмистра Цаудерера не было больше времени разочаровываться или возмущаться вожатым вьючных лошадей и предсказателем Бюднером. Разрывы ручных гранат сотрясали лагерь. Пулемет, эта пишущая машинка смерти, безостановочно трещал. Цаудерер побледнел. Будущее уже наступило.
Шофер затормозил огромный грузовик и ткнул в бок спящего Вайсблата.
— Сто семьдесят пятый километр. Вылезай, дуралей!
Вайсблат проснулся и сразу пришел в себя.
— Я рядовой, не награждай меня офицерским чином.
Он дал шоферу пачку французских сигарет. Шофер стал любезнее и, так и быть, показал Вайсблату приблизительное направление, где находится лагерь. В том, что этот хлюпик, с которым он трясся по ухабистой дороге, — фантазер, шофер ни секунды не сомневался.
— С каких пор «дуралей» — военный чин?
Вайсблат боязливо шел по лесу, пока не наткнулся на дорогу в лагерь. Он кряхтел под тяжестью ранца и через каждые двадцать шагов останавливался. Потом он лег на мшистую землю и начал разглядывать тусклые скупые звезды летней полярной ночи. Боже мой, боже мой! Этот путь похож на дорогу в ад. Он, человек, который не мог дышать вне условий цивилизации, попал в непроходимые леса! Сколько понадобится времени, пока сюда дойдут сигареты «Амарилла», посылаемые его почтенной матушкой? Война! На мгновение она показала себя с наиприятнейшей стороны, занесла его в Париж, в этот центр мировой культуры и цивилизации, чтобы потом отнять у него все, все до конца. Нет сомнения, что его хрупкие, сверхчувствительные нервы, как любил выражаться домашний доктор Вайсблатов, здесь окончательно развинтятся, а мозг его неизлечимо заболеет. Вайсблат немного поскулил над собой и тут же вскочил, так как его штаны промокли на сыром мху. Пожалуй, в этих непроходимых лесах ползают змеи и другие пресмыкающиеся.
В лагере начали стрелять. Вайсблат сразу попал в перестрелку. Тяжелый ранец налез на самый затылок. «Вот и конец тебе», — подумал Вайсблат. Когда прошли первые полчаса и еще какое-то время, а стрельба все не прекращалась, Вайсблат попытался освободить от тяжести ранца хотя бы голову, но над ним что-то засвистело; именно так — он знал это по книгам — свистят пули. До рассвета он ждал, что и его не минет пуля. И в тот момент, когда запели птицы, Вайсблат понял, что теперь его нервы окончательно сдали.