Выяснилось, что война, которой они дожидались изо дня в день, слегка, кончиком мизинца оцарапала лагерь.
Когда наутро пивовар-ротмистр поднял люк главного бункера, чтобы краешком глаза взглянуть на войну, ее и след простыл. Вместо нее пришлепал Роллинг с двумя крупными щуками в сетке, переброшенной через плечо, и винтовкой, которую он нес дулом вниз. Ротмистр Бетц швырнул Роллингу из люка три дня ареста:
— Как носят винтовку, вы, задира, карнавальный скоморох, рейнский лодырь, вы…
В канцелярии у Роллинга отобрали щук. К обеду они появились на столе в офицерском бараке.
Начались поиски виновных в ночной передряге. Поиски прошли безрезультатно. Никто ничего не видел. Все караульные посты поддержали огонь соседнего поста. Август Богдан боялся насмешек товарищей и не сознался, что выстрелил первым. Ему было ясно, что он прикончил самое меньшее двух или трех ведьм.
— Все к лучшему! — сказал Вонниг, когда Роллинг огрызнулся на него. — Теперь я по крайней мере знаю, как звучит война.
Станислаус навестил Вайсблата. Поэта снова сунули в его прежнее отделение к Крафтчеку и Богдану. Вайсблат лежал бледный и изнуренный на мху и курил одну из последних «Амарилл». Лицо его не оживилось, когда друг Бюднер протянул ему руку.
— Ты болен, Вайсблат?
Вайсблат взял сигарету, как берут кусок мела — большим и указательным пальцами — и сделал несколько движений в воздухе, будто писал ею.
— Знаком вам этот знак, господин палач?
— Тебе нехорошо, Вайсблат?
— Очень хорошо. В ближайшем времени я получу из армейской кухни крылья. Крылья пропеллера.
Станислаус испытующе посмотрел на своего друга. У Вайсблата был бессмысленный взгляд. Но когда он почувствовал, что его как бы оценивают, поэт захлопал веками и засопел, как рыщущая собака.
— От вас, сударь, чем-то несет. Вы пахнете, как парижский палач.
Вайсблат отвернулся к стене. Крафтчек дернул Станислауса за рукав:
— Не слишком его расспрашивай, не то он снова захочет взлететь, как в прошлую ночь. Он вообразил, что у него утиные крылья, но их зажарили, и он все время падает, стоит ему только подняться ввысь.
— Он заколдован, — сказал Богдан.
Станислаус доложил по начальству о болезни своего дружка Вайсблата.
— Он поэт и фантазер, — сказал унтер-офицер санитарной службы. — Понаблюдаю за ним на работе.