— От страха перед ведьмами он всадит тебе пулю в спину.
— А ты сделай его при помощи своей черной магии небоеспособным, наколдуй что-нибудь подходящее.
Станислаус имел теперь дело не с ворчливым и брюзгливым Роллингом, а с мечтателем.
— Может быть, они там не поверят, но я им все объясню.
Скребница как бы подкрепляла своим стуком мечты Роллинга о будущем. Станислаус молчал. Он глядел исподлобья, словно перекатывал тяжелые камни. Роллинг и без того достигнет своей цели, но Вайсблат… С Вайсблатом все было неясно. Он нуждался в помощи… Или, быть может, трусость нашептывала Станислаусу, что он должен остаться, должен спасти Вайсблата?
Наступила ночь побега. Они лежали в вереске, пока в лагере не стало тихо, пока дежурный офицер не обошел караульные посты, после чего залезли в яму к Богдану. Роллинг был разговорчив, как пьяница.
— Теперь мы уйдем! Через два часа у тебя к завтраку будет такая щука — не пожалеешь!
Богдан не хотел, ну просто не хотел соучаствовать.
— У меня и так забот полон рот, — говорил он. Он получил письмо из дому. Корова больна. Письмо долго пробыло в пути, она, наверное, уже издохла.
— Заколдовали, — сказал Роллинг.
— Наверное! — Богдан обрадовался, что подтвердили его подозрение. — У нас на деревне есть такая, которая все колдует и колдует. Попадись она мне…
Роллинг толкнул Станислауса.
— Не плошай, Богдан! Ты только позволь, и Бюднер перенесет тебя на мгновение на родину, а там ты эту мерзавку отколотишь!
Богдан посмотрел на Станислауса:
— А это возможно?
Станислаус замялся. Зато Роллинг говорил безостановочно, как барышник.
— Ты сможешь ее связать на расстоянии. И она даже не шевельнет своей ведьмацкой рукой. И, пожалуйста, не шуми, если мы не вернемся до смены караула. Озеро далеко, а щука велика.
Роллинг вылез из караульной ямы и исчез в кустах. Станислаус дрожал всем телом. У него зуб на зуб не попадал. Он прикусил себе мякоть щеки. В кустарнике что-то тихо потрескивало.
— Ну, тогда усыпи меня, как в тот раз Крафтчека, — попросил Богдан.
Станислаус сосредоточился и усыпил его.
— Видишь ведьму, видишь, как она выходит из твоего коровника?
— Я ее вижу. Паулина, неси скорее веник или веревку! — шептал Богдан.
Из кустов слышалось тихое пощелкивание. Условный знак. Богдан спал. Станислаус опорожнил его патронную сумку. Щелканье в кустах усилилось.
— Счастливо, — тихо сказал Станислаус и вздохнул. Он подождал еще секунду. Условный знак не повторился: — Будь здоров, старина Роллинг, будь здоров! — и Станислаус стал возле Богдана: «Через десять минут ты проснешься. Забудь обо всем, забудь обо всем!»