Я со своего пульта отмотал запись чуть назад и включил воспроизведение.
– Множество пословиц, поговорок, выражений и крылатых фраз с введением нового правописания станут бессмысленными,– объявили нам динамики голосом Соболевского.
– Или вы просто употребили слово «множество», имея в виду «много»? Тогда полный список мне, пожалуйста.
– Список чего?
– Пословиц, поговорок, крылатых фраз и особенно выражений, которые потеряют смысл при новой орфографии. Господин Ильин, вы что-то хотите сказать?
– Я хочу привести пример [9]. Во фразе «Я люблю ея собаку» эти реформаторы предлагают употребить «её», то есть…
– Понятно. Очень удачный пример, лично меня убеждающий в преимуществах именно новой орфографии. Ведь по ней я могу подумать, что вы любите её, собаку… Любя, так даму называете, бывает. То есть при желании у меня сохраняется лазейка для веры в человечество. А по старым правилам я вынужден представлять себе, как вы, значит, эту псину… Тьфу.
– Это демагогия! – пискнул Мережковский и замер, видимо, в ожидании репрессий.
– Она самая,– согласился я,– как и то, что вы мне тут говорили. Потому что когда в обсуждении государственных проблем оперируют словами «много», «невосполнимый» и так далее, это именно демагогия и есть. Не «много», а точную цифру! Не знаете точной – давайте с допуском, по его величине можно будет судить о компетенции. Не какие-то там невосполнимые пословицы и выражения, а полный перечень. Желательно с пометкой напротив каждого пункта, в чем его особая ценность. Не «лучшая часть российской интеллигенции», а пофамильный список! Вот в таком ключе я готов обсуждать поднятый вами вопрос, а как сейчас – нет.
– Господин канцлер,– поднял голову Розанов,– тем не менее вы в какой-то мере узнали нашу точку зрения по данному вопросу. Могу ли я попросить вас вкратце изложить вашу?
– Тут вот какая тонкость,– задумался я,– на военных советах ведь не зря сначала дают высказаться младшим. Чтобы, значит, на них начальственное мнение авторитетом не давило. Хотя, действительно, какой я для вас авторитет? Ладно, слушайте.– Я отхлебнул кофе и продолжил: – Вот тут говорилось о должном сохранении и преумножении духовного наследия. Ну так почитайте…
Я протянул Ильину полгода назад пришедшую Гоше кляузу на Мичурина. Там его безграмотно и косноязычно обвиняли в поощрении разнузданного полового разврата среди растений и просили принять меры… Гоша, кстати, меры действительно принял – послал Мичурину сто тысяч и императорского комиссара, чтобы Иван Владимирович не тратил свое драгоценное время на общение с местными властями.