— Грек блюдом, — переводя дух, ответил Фролка. — Да сейчас очухается, поди. У бояр-то головы — что ядра чугунные.
Скоморохи и медведь выскочили из ворот.
На улице зеваки ещё судачили о том, за что люди воеводы избили и схватили гусляра.
О драке в доме воеводы гуляки ещё ничего толком не знали.
Только увидев, как Потихоня подкатывает большой валун к воротам, чтобы подпереть их, толпа догадалась, что в доме воеводском неладно.
— Куда теперь-то? — спросил Фролка.
Послышались крики и уханье — слуги воеводы выламывали подпёртую пушкой дверь.
— Сюда, сюда! — замахал скоморохам какой-то неказистый горожанин, пряча нос в воротник зипуна. — Да поспешайте!
Только успели скоморохи укрыться в узком проулке, как из воеводского двора выскочила погоня.
— Куда воры пошли? — зычно спросил кто-то.
Толпа дружно указала в сторону, противоположную той, куда скрылась ватага.
Погоня пошла по ложному следу.
…Тёмными переулками вёл скоморохов на окраину посада неизвестный.
Шли быстро, молча. Горожанин шагал впереди, носа не высовывал из воротника.
За рекой толпились мелкие избёнки, баньки, амбары.
В одну из банек, просторную, пахнущую мокрыми берёзовыми вениками, привёл скоморохов их неизвестный друг.
Запалили лучину.
— Ну-ка иди сюда, спаситель наш, — сказал Потихоня. — Каков ты?
Горожанин подошёл к лучине и все увидели… Ярёму.
— Нашёлся! — радостно закричал Петруха. — Я ж говорил — вернётся!
— Я добро помню, за добро добром плачу, — пробормотал Ярёма. — Это моего сродственника банька, тут вас никто не сыщет.
Сражение у посадской баньки
Песня да пляска — скомороший след.
(Из старой погудки)
Воевода кричал, ругался, забыл даже приласкать любимую бороду свою, и она стояла торчком, топорщилась, как веник.
Погоня вернулась ни с чем. Скоморохи словно сквозь снег провалились: кого ни спросишь — никто их не приметил, никто о них не слыхал. Будто и медведь, и великан Потихоня — тени бесплотные, невидимые.
В сенях воеводского дома лежали побитые слуги, — дубинка Потихони многих из них уложила надолго.
— Где Ярёмка? — время от времени орал воевода. — Подать его сюда!
Но Ярёмку найти никто не мог.
И когда воевода решил уже, что верный слуга его, видно, тоже угодил где-нибудь под скомороший кулак, доложили, что Ярёмка явился.
Он вошёл в горницу и поклонился так низко, что на блестящей лысине его заиграли огни лампад.
— Ну? — грозно спросил воевода.
— Не изволь гневаться, батюшка, — сказал Ярёмка.
— Ведомо мне, — всё так же грозно продолжал воевода, — что тебя со скоморохами видели нынче. Не играй с огнём, холоп!
— Батюшка боярин, — усмехнулся Ярёмка, — скоморохов я спрятал. Они в баньке сидят, хоронятся, меня дожидаются..