– Еще какими! – эти слова приподняли Келгани со стула; на какой-то момент, он казалось, завис в воздухе, а потом опустился обратно. – Всё случилось даже лучше, чем мы ожидали. Кинбакаб не только провалил операцию и не только показал себя паршивым бойцом. Нет, он просто напросто сбежал! Сбежал как последний трус в разгар боя, бросив свой отряд на растерзание дикарям.
– Даже так?
Тейт был искренне удивлен. Он знал, что оратор и политик из Кинбакаба куда лучший, чем боец, и что последний раз он стоял во главе отряда почти два десятка лет назад. Но Тейт даже надеяться не мог на то, что трусость аж-сула победит его непомерную гордость.
Вернувшись с задания без своего отряда, Кинбакаб рассказал о внезапном нападении дикарей и о том, что он чудом остался жив в то время, как остальные камаштлианцы пали смертью храбрых. Конечно, эта история бросала на него тень, как на командира, и при желании всё можно было вывернуть так, что у кинченцев не осталось бы и следа от былого уважения к Кинбакабу, но открывшиеся обстоятельства позволяли Тейту отказаться от казуистики и перейти к прямому наступлению.
Бросив своих на поле боя, Кинбакаб преступил закон, нарушил один из важнейших принципов, которые проповедовал Магистрат, и по которым жило всё Галактическое Содружество: никогда не бросать своих. Даже простой боец, бросивший своих собратьев в тяжелую минуту, должен был быть покаран по всей строгости. А уж если командир бежал с поля боя, его судили безжалостно и жестоко. Прошлые заслуги и регалии не только не смягчали наказание, но становились отягчающим обстоятельством.
Келгани отвлек Тейта от размышлений:
– Что будем делать со всем этим? – спросил он.
– Как что? Предавать огласке, судить, выносить приговор и приводить в исполнение, – довольно улыбнулся Тейт.
– А что, если Кинбакаб отвертится? Ты не меньше моего знаешь, как он умеет играть словами. Любой факт выворачивает наизнанку. Может, он уже придумал историю, в которой он герой и жертва обстоятельств.
– Это вряд ли. Если бы придумал, то уже раструбил бы. Но он чувствует, что сейчас кинченцы не на его стороне. А с появлением Адарона в городе вообще решил затаиться. Видимо, надеялся, что боец не выживет и унесет тайну с собой в могилу. Может, Кинбакаб даже попытался бы его убить, если бы ты не распорядился насчет специальной охраны в госпитале. Так что нет, я не думаю, что у него припасены пути отступления. К тому же, перед заданием я попросил Адарона включить камеру во время боя и записать видео. Нужно будет утром наведаться к нему в больницу и узнать, что там у нас с уликами. Но, даже если с видео возникнут проблемы, у нас все равно достаточно фактов, чтобы отправить Кинбакаба на самое дно. Адарон – живое доказательство его вины. Живое доказательство, – повторил Тейт и коротко рассмеялся над собственным каламбуром.