Ферулан уже собрался занять свое место у бойницы бревенчатого дзота, когда у него появилась идея. Он вызвал к себе командира одного из отрядов и распорядился, чтобы тот взял с собой десятерых бойцов и укрылся с ними в лесу. Такое решение было в высшей мере рискованным – если земляне доберутся до базы без серьезных потерь, то численное преимущество будет не на стороне странников. Оставалось надеяться только на прочность заграждений и эффект внезапности, который должно произвести внезапное появление скрытого отряда с тыла.
– У нас все получится, – сказал он сам себе и стал ждать.
В отличие от Ферулана, у Камьяса не осталось времени на ожидание. Едва он отдал последние распоряжения бойцам, на горизонте показалась колонна дикарей. Облаченные в тяжелую броню, те передвигались медленно и были похожи на древних исполинов, разбуженных в своем каменном логове и идущих на штурм города. Камьясу еще не доводилось видеть таких бронекостюмов – на дикарях не было шлемов, защита головы представляла собой выступ в верхней части грудного сегмента брони. Отсутствие сочленений в районе шеи и груди делало дикарей более неповоротливыми, но и более сложными мишенями.
– Максимальная готовность, – сказал Камьяс по рации и взвел пулемет, надеясь на его бронебойные способности.
Дикари приближались медленно и неуклонно. Каждый странник, дожидающийся атаки в дзоте и каждый снайпер, замерший на дереве, знали, что этот бой окончится для них смертью – слишком уж велико было количественное преимущество землян. Единственная задача, которую ставили перед собой бойцы, состояла в том, чтобы прежде, чем последняя вспышка боли ослепит их навеки, успеть нанести как можно больший урон врагу.
Воздух наэлектризовался от напряженной тишины, в которой слышно было лишь тяжелую размеренную поступь дикарей. Наконец, Камьяс рявкнул «огонь!», и странники начали бой.
Пули градом посыпались на дикарей, но большинство зарядов, достигая цели, не наносили противнику видимого вреда. Те лишь отшатывались, как от тычков кулаками, и продолжали наступать.
Дикари быстро вычислили скрытые за деревьями дзоты и открыли прицельный огонь. Даже сквозь грохот треск пулеметных очередей из чакки Камьяс слышал глухие удары вражеских пуль о мешки с песком.
Наконец, первый землянин с грохотом повалился на землю. Эта маленькая победа наполнила сердца странников яростной уверенностью, и те с новыми силами стали поливать неприятеля огнем. Подстреленные дикари падали, как жестяные мишени в тире – их крики тонули в общем гуле, а кровь не просачивалась сквозь сочленения в тяжелой броне.