Ее саркастические замечания были ему явно не по душе.
Единственное, во что с ходу верили все Кириакисы, так это в то, что Саванна была повинна во всех смертных грехах человечества. Зачем потворствовать его любопытству и рассказывать, как она выучила греческий, а затем и обучила ему своих детей? За те три года, которые она прожила в Афинах, ей пришлось хорошенько потрудиться, чтобы овладеть родным языком страны, ставшей ей вторым домом.
Леандрос смотрел на Саванну, вытаращив глаза. Он был потрясен этим известием.
— Ты учишь детей моему родному языку?
Ну и самомнение! Как будто греческий был только его достоянием.
— Да.
— Но почему? — не мог угомониться Леандрос.
Она делала это только потому, что навыки в греческом могли служить ее детям надежной защитой от агрессивности их кровной родни. Она также свято верила и в то, что свободное владение языком не позволит их отцу лишить детей причитающейся им части наследства.
— Во-первых, мне самой нужна была практика языка, а во-вторых, это только пойдет на пользу девочкам в будущем. Знания еще никому не вредили, — уклончиво ответила она, не желая открывать ему причин, которые касались только ее.
— Дядя?
Леандрос обернулся на голос Ниссы.
— Да?
— А ты любишь детей?
Леандрос смотрел поверх головы Ниссы, взгляд его был прикован к Саванне.
— Очень.
— Ты ведь хочешь иметь детей? Ты сам так говорил, — тихо добавила Ева.
Он не отрывал взгляда от Саванны, казалось, глаза его посылали некие импульсы, которые она не хотела воспринимать.
— Да.
— А ты не хочешь двух маленьких девочек, которые уже родились? — спросила Нисса.
Потрясенная до глубины души, Саванна лишилась дара речи.
— Конечно. Я думаю, что просто превосходно иметь двух дочерей. — Он говорил так искренне, а взгляд его, обращенный теперь к Ниссе, был так нежен.
— Мы с Ниссой и есть дети, — объявила Ева. — Ты хочешь, чтобы у тебя было больше детей?
— Определенно. — И на этот раз Леандрос не только посмотрел на Саванну, он вытянул руку и погладил ее по животу. Легкое прикосновение его пальцев заключало в себе огромный смысл, ошибиться в понимании которого было невозможно. Он властно и настойчиво заявлял о своих правах на нее, и, да помоги ей, Господи, она давно уже была в его власти.
— Если ты женишься на нашей маме, то станешь нашим папой, правда? — спросила его Нисса, пока Ева просто наблюдала за разворачивающейся на ее глазах сценой.
— И вы сможете называть меня отцом, а не дядей.
Обе ее дочери, казалось, были в полном восторге.
— Мы с Евой решили, что если уж наш папа умер, то будет лучше, если ты снова выйдешь замуж, чтобы у нас был настоящий отец. Тот, который будет с нами играть и носить нас на руках, если мы устали.