— Ни за что! — отвергла я его неполиткорректный призыв сидеть в четырех стенах и не высовывать нос наружу. — Хочу иметь свободу передвижения! А твои конюхи… — (на этом месте следовало длинно и забористо выругаться, вспоминая, как я просила лошадку и как мне ее НЕ ДАЛИ!) — меня проигнорировали. — (Подобрала нейтральное слово, хотя на языке вертелось что-то более едкое и указывающее конкретное направление к правящему субъекту.)
— Да-а-а? — с кошачьей интонацией неискренне удивился муж, подтверждая мои догадки, почему хозяйке дворца не дали коняшку. — Я их примерно накажу!
Почему мне кажется, что там слышалось «награжу»?
— Да-а-а? — скопировала я его интонацию. — Можешь начать прямо сейчас! Я тебе даже в этом помогу… как смогу.
— Не сомневаюсь, — тяжело вздохнул Повелитель, выбираясь из кровати и принимаясь одеваться. Периодически он бросал на меня изучающие взгляды, явно обдумывая, как обвести глупенькую Повелительницу вокруг пальца.
Вот именно там гулять я и не хочу! Простора для деятельного характера мало, да и голова может ненароком закружиться… Ладно, если своим пальцем воспользуется, а то чужой подсунет (с него станется на кого-то перекинуть тяжкие обязанности, а самому потом на лаврах почивать). А чужие пальцы предмет малоизученный и неинтересный!
— И правильно делаешь, — ласково пропела я в ответ и, подойдя к двери, позвала прислугу.
Служанка выпрыгнула будто черт из табакерки:
— Чего изволите-с?
Вполголоса я дала ей конкретное задание:
— Выйди за угол и погляди — Доры на горизонте нет?
Горничная белкой проскакала туда и обратно, порадовав:
— Горизонт чист!
Последнюю пару месяцев, с тех пор как Маша вошла в состав правящей семьи, по утрам меня штурмовали легионы челяди. И не думайте — дескать, мои хлопоты сводились к одному управлению хозяйством замка плюс ежеутреннему общению с дворецким и экономкой. Если бы… Вовсе нет. Мне не досталось синекуры. На Повелительницу открыли охоту все кому не лень.
Если не упоминать до кучи гнилых придворных лизоблюдов, вечно мечтающих о подачках и всяческих привилегиях, то…
За мною гонялся с ножницами и раскаленными щипцами куафер. Вместо лассо спутывала ноги чулками, надевая практически насильственно, горничная.
Я ловко уворачивалась, устраивая бег с препятствиями, от педикюрши и ответственной за княжеских мопсиков. Иногда пряталась под столом от исполнительной массажистки. Открытым текстом посылала настырную банщицу.
Но чаще всего неслась сломя голову от дюжей эпиляторши Доры. Ее я откровенно побаивалась. Бабища в искренней заботе о моей красивой внешности вполне способна оказать реальный вред моему драгоценному здоровью. Наверное, дай ей волю, оставила бы совсем лысой, даже голову обрила — «для гигиены», как сия особа однажды культурно выразилась.