— А вот тут, — невинно заявила я и, достав из кармана белоснежный платок, нагнулась и пошваркала им по земляному полу. — Пожалуйста, — лучезарно улыбаясь, предъявила результат. Краем глаза увидела, как муж, поднеся руку ко рту, укусил себя за костяшку указательного пальца, чтобы не заржать и не испортить мне воспитательную работу.
Конюх спал с лица и покрылся благородной бледностью (никак готовился перейти в вампирское подданство). Бедолага предобморочно пролепетал:
— Так это же… так тут же… да как же…
— Отчетливей! — подпустила я металла в голос, сверля неласковым взглядом невежу.
— А?.. — совсем потерялся сердешный, переставая соображать и начиная мелко дергать левым глазом.
— Дрожи, говорю, отчетливей, — пояснила я, совершенно не жалея невоспитанного подхалима. — И убрать здесь все!
— Это невозможно, — выпалил дроу и повалился мне в ноги.
— Для исполнительного работника не бывает ничего невозможного! — спокойно сообщила ему я, медленно обходя пятачок территории.
У конюха уже дергались оба глаза — причем действовали они сначала синхронно, потом по очереди, затем снова синхронно.
Завороженно понаблюдав за свирепым подмигиванием, я обратилась к Повелителю:
— Супруг мой, кажется, вы говорили мне об острой нехватке квалифицированных конюхов на границе с орками и вампирами?
Конюх посинел и старательно изображал предынфарктное состояние.
— Так мне казначей недавно жаловался, вроде бы овса и корнеплодов закупают в больших количествах, а лошади полуголодные… — напоследок поддала я жару. — Надо бы организовать с пограничниками обмен опытом. Те, говорят, овса мало покупают, а лошади у них лоснятся… — Победоносно глянула на местного зарвавшегося «царька». У того, кажется, начались конвульсии.
— Пощадите, — выдохнула несчастная жертва аудита и упала на колени, пытаясь обслюнявить мои сапожки.
Против такой смазки восстало все мое существо, и я брезгливо отодвинулась. Если мужу нравится такой сапожный крем, пусть принимает удар на себя, а я самоустраняюсь. С другой стороны, глядя на агонизирующего служащего, я испытала чувство жалости, смешанное с удовлетворением, и соизволила дать последний шанс исправиться. Правда, по-своему…
— Так и быть, — прячась за тихо ржущего мужа, начата я. — Если вы успеете к окончанию нашей прогулки навести тут порядок, — выразительно глянула на испачканный платок, — то я озабочусь вашей судьбой…
По затравленному виду слуги стало понятно, что именно проявление моей персональной заботы его пугает больше всего. Самое милосердное для него сейчас было выпить яду или совершить ритуальное самоубийство. Но такое милосердие не по моей части, это у нас Дар мастер на все руки… стаканы, или куда там отравляющие вещества подсыпают, мажут или распыляют?