В считаные секунды между взбешенным жеребцом и мною прорвался запыхавшийся Повелитель. Раскинув руки крестом, встал на пути убийственной громады, спокойный и собранный. Жеребец гневно заржал, мелькая копытами у самого лица Дарниэля. Не двигаясь с места, дроу заговорил с ним ласковым, бархатистым голосом. Буланый начал успокаиваться, опустился на четыре ноги и остановился, тяжело дыша.
Сразу набежали конюхи и стремянные, укоськивая ненормального жеребца. Закружили, отделяя нас от его налитых кровью глаз, внуздали и потихоньку увели. Лишь только между правителем и буланым возникли чужие спины, Дар на неверных ногах отошел в сторонку, оперся спиной о столб коновязи и медленно осел на корточки, откинув голову назад и закрывая лицо руками.
Меня уже давно подняли, отряхнули от пыли, десять раз извинились непонятно за что, а он сидел, молчаливый и неподвижный. Потрясенная его странной реакцией, все еще запоздало трясясь от пережитого стресса, я подошла и присела рядом.
Глубоко вздохнув, Дарниэль отнял руки от лица и, белый как лист бумаги, ровным голосом сказал:
— Эрика, пожалуйста, никогда больше так не делай.
И столько силы было в его внешне спокойном голосе…
Словно солдат, я ответила:
— Да, обещаю! — но «да» мое приравнивалось к самой торжественной клятве.
— Чтобы ноги этого жеребца на моих конюшнях не было! — ледяным тоном приказал Дарниэль главному конюху, развернулся и со всей дури саданул по столбу кулаком. Столб загудел, на рассаженных костяшках появились кровавые разводы.
Дроу-конюх молча поклонился, опуская лицо и скрывая отчетливую прозелень страха.
— Дар, ты хочешь убить этого коня?.. — Мой голос немного дрожал. Конечно, он буйный, но неужели его за это убивать? Такой красавчик…
— Нет, — все тем же холодным тоном, скрывающим жгучее пламя, промолвил Повелитель. — Коня доставить в дар Владыке светлых эльфов. Это будет мой подарок Калэстелю на день рождения.
Конюх вначале содрогнулся, потом взглянул на моего мужа с безмолвным восхищением. У меня вообще слов не осталось.
— Конюха, который морально искалечил жеребца, исподтишка избивая кнутом, — тускло продолжил Повелитель, — выдрать тем же самым и отправить служить на границу!
Дарниэль медленно встал, скользя по столбу, тяжело разогнулся и попросил у меня прощения за то, что не сможет сегодня исполнить обещание. И я поняла, что ничего о своем муже не знаю.
Так закончилась моя верховая езда. Потом мы часто выезжали с Дарниэлем или доверенным конюхом на бричке или двуколке, но впредь я никогда не пыталась лезть в чужую парафию и не досаждала Повелителю просьбами про конные прогулки.