— Это одна из моих любимых.
И эльфийка запела. У эльфов идеальный слух и хорошие голоса, но она не просто пела, она вкладывала душу, а текст… я никогда не слышал подобных песен. Простые, незамысловатые слова складывались в судьбу, рисовали картину жизни и страданий, которых мы, дроу, не ведали. Почему же обычная песня вызвала столь сильный отклик в наших сердцах? Почему воины, прошедшие не одну битву и не дрогнувшие перед лицом мучений и смерти, сейчас низко опустили головы, скрывая недостойные эмоции? Что было такого в голосе, чувствах, словах или музыке, заставляющее забыться?
Ту песню никто из нас уже не сможет забыть. Как ты делаешь это, девочка? Зачем вынуждаешь вспоминать, что у нас есть сердце?
Песня стихла, за дверь выскользнула Манвэлиэль. Подняла на меня глаза, полные слез, и сказала:
— Эрика. Вашу жену зовут Эрика.
Теперь я знаю твое имя. Но что значит имя твое? Что оно несет мне — горе или радость?
Я не буду проще, и не надо ко мне тянуться!
NN
Эрика
Утренняя побудка не доставила мне радости. Уснула я вчера поздно, ворочаясь с боку на бок, и дико тосковала, не в силах расстаться с мыслями о доме. Не исправил ситуацию даже принесенный Машей аппетитный завтрак, состоящий из свежевыпеченных булочек с фруктовым джемом и сока. Оглядев роскошный поднос с едой, я пригласила свою дуэнью составить мне компанию в уничтожении продуктов:
— Присоединяйся!
Немного развеселило выражение священного ужаса на ее лице после озвученного предложения.
— У нас так не принято! — попятилась Мария. Девушка отмахивалась от моего предложения, будто черт от ладана.
— У них, видите ли, так не принято! — передразнила я, начиная подозревать подвох. — А мне плевать, что у вас принято, а что — нет!
Девушка молча внимала.
— Несомненно, лучше давиться куском в одну харю под голодным взглядом истощенной компаньонки! — вещала я, бегая по комнате. Вскоре мне это занятие надоело, я остановилась, вперилась в дроу и полюбопытствовала: — Маша, скажи на милость, вот отчего у тебя истощенный вид?
Мария смутилась и, опустив голову, начала объяснять местные порядки:
— Понимаешь, мой Дом погиб в пламени ночного пожара. Орки… Почему при дворе я плохо выгляжу?.. — Девушка погрустнела. — Приживалку никто не обязан особо кормить, а быть на побегушках у придворных дам аристократке не положено по статусу. Ныне я принадлежу Повелительнице и по этикету обязана есть лишь после тебя и только то, что останется.
— Ой, мамочки мои, вот условия работы! — возмутилась я до глубины души. — И ты согласилась на этакое неравноправие?