– К несчастью, да.
– Гарри это, наверно, беспокоило.
– Не так чтобы очень. Он, разумеется, помнил о своем долге, но особенно не переживал.
– Он заключил с вами какой-нибудь договор на этот счет?
– Да, заключил.
– Мне бы хотелось узнать – какой.
Прингл пожал плечами и полез в стол. Достал из ящика конверт и подал его Гримстеру со словами:
– Здесь светокопия. Подлинник у моего адвоката, – и широко улыбнулся. – А если не у моего, так у другого.
Гримстер вынул документ из конверта и начал читать. Текст был краток, но ясен. Гримстер прочитал его дважды. Прингл тем временем сидел и молчал. Диллинг передавал в пользу Прингла одну седьмую выплат и гонораров, могущих возникнуть при продаже всех или части авторских прав на открытия и изобретения, которые Гарри сделает за свою жизнь. А после смерти Диллинга эти права переходят в вечное владение Прингла, вольного распоряжаться ими по своему усмотрению.
Чайник засвистел, Прингл встал и потянулся к заварке.
– Документ составлен после банкротства, – заметил Гримстер.
– Верно. До него были небольшие ежемесячные отчисления. Составив этот документ, Диллинг нашел способ расплатиться со мной. Я просил его не беспокоиться, но он настоял на своем. Иногда он бывал необычайно щепетильным. Не всегда, но бывал, и в такие минуты переубедить его было невозможно. А мне, сказать по правде, на те деньги наплевать. Легко пришли – легко и ушли.
– Говорил ли он вам об изобретении, которое намеревается продать Ведомству?
– Только в самых общих чертах.
– Вы знаете, в чем его суть?
– Нет, хотя догадываюсь, что это связано с его основной работой.
– Он называл свой проект как-нибудь?
– Да. «Корольком».
– А почему?
– Понятия не имею. По-моему, это первое, что пришло ему в голову. – Прингл налил Гримстеру чаю в большую кружку с изображением трубящего африканского слона. – Если хотите покрепче, скажите. Я положу еще пакетик. – Он поднес Гримстеру сахарницу, приглашая брать рафинад руками.
– Вы знали, что незадолго до смерти Диллинг спрятал все документы, касающиеся этого изобретения?
– Да. Он мне говорил.
– Когда?
– В день своей смерти.
– В какое время?
– Около четырех утра. Он позвонил мне и предложил поболтать.
– В такой час?…
– Гарри не видел в этом ничего особенного. Если он не мог заснуть, то звонил мне. И мы болтали. В тот раз он просто сказал, что не доверяет Ведомству, а потому решил спрятать бумаги от греха подальше.
– Но не сказал, куда?
– Нет.
– По-моему, вы не совсем честно ответили на мой вопрос.
– Каждый имеет право отвечать так, как считает нужным. – Это было сказано любезно, однако в словах Прингла впервые послышались сила и твердость, вызванные зарождающейся неприязнью.