— Привет, дорогой, — ласково проворковала Элейн. — Трудишься в поте лица над этой своей штукой?
Ну что поделаешь с этими женщинами? Неужели так трудно запомнить простое слово «сценарий»?
— Конечно, тружусь. Сейчас вот провожу полевые исследования.
— В баре?
— Разумеется, нет. Только что ты слышала возгласы не какого-нибудь пьяницы, а крики орла, или дрофы, или еще какой-то птахи.
— Я говорю вовсе не про чириканье на заднем плане, а про тебя, дорогой. У тебя голос, как после клинической смерти, как будто врачи тебя воскресили только для этого звонка. У тебя все в порядке? Ты взял с собой биодобавки, которые я советовала?
— Если бы взял, не осталось бы места на еду. В общем, у меня все хорошо. Просто устал после ночевки в лесу.
Элейн немного помолчала.
— Ты хочешь сообщить, что задержишь эту свою штуку? И потому звонишь? Тебе вздумалось отдохнуть именно сейчас? Джек, дорогой, тебе нельзя опаздывать! Да ты и сам знаешь. Это последний срок.
— Не опоздаю. И я не в отпуске, поверь, я работаю, собираю материал. Ты не представляешь, как это полезно. Фактически я стал другим человеком! А потому прошу произвести замены в актерском составе.
На сей раз Элейн не задумалась ни на минуту.
— Дорогой, полагаю, ты имеешь в виду сексуальные замены?
— Что? А… Нет. Я говорю, что надо заменить героиню, — сообщил он, тщательно проговаривая последнее слово.
Элейн все еще не хотела воспринимать разговор всерьез.
— Солнышко, ты переутомился, иначе помнил бы, что ты не вправе менять актерский состав. Ты его скорее всего даже не узнаешь.
— Увижу, если сценарий получится действительно хорошим и ты сможешь с его помощью убедить продюсеров взять кого-нибудь другого, а не Сторми.
Воркование его литературного агента превратилось в рык.
— Ты с ума сошел! Она же звезда! Черт возьми, тебе повезло, что она согласилась! Да вокруг тысячи других писателей, которые отдадут все три свои почки, только чтобы она согласилась прочитать их писанину, и не будут ставить никаких условий.
— То они, а то — я. У меня всего две почки. И я предпочитаю сохранить их для себя, как и собственное достоинство.
Долгое молчание, потом Элейн прошипела сквозь зубы:
— Джек, ты трудный человек…
— Не трудный, а решительный.
Слову «решительный» научила его Дэнни. Только на Элейн оно не произвело никакого впечатления.
— Ладно. Послушай, Джек, ты должен представить свою вещь вовремя, иначе в этом городе ты никогда больше не получишь работы. Ясно? О'кей? А подбор актеров оставь тем, кто в этом разбирается.
Пойти на это сейчас Джек не мог. Понимание этого смягчило его тон почти до просьбы.