Собственный пример успешно существующего писателя и человека Донцова выдает на экспорт как прямую и уже далеко не ироничную рекомендацию к действию. Тут действительно уже не до иронии. На экспортный облик Донцовой работают собственное упорство, побежденные бедность и болезнь, трудолюбие, оптимизм, причастность к “великим”, а также семейная сплоченность, дружелюбие, вера в себя. В портрете героини нет ни одного лишнего штриха — все они профессионально подобраны и передают цельный и самодостаточный облик королевы.
Основные тезисы писательницы шиты белыми нитками и самим же автором выставлены напоказ. Успешность — это количество проданных книг. Чем больше ты продал книг, тем лучше. Я люблю то издательство, которое сделало меня успешным. Своему успеху я обязана определенным людям, которые редактировали мои глупенькие тексты и исправляли в них ошибки. Я очень люблю и уважаю этих людей. Я хочу славы, хочу увидеть свои книги напечатанными, и для этого я готова на все, на любые требования редактора. Своих собратьев по перу я никогда не ругаю. Мне нравятся их книги, а им нравятся мои. По правде говоря, это мне кажется странным, потому что я пишу примитивные вещи, но раз им нравится, то я тем более благодарю за поддержку этих хороших людей. Спасибо журналам, которые сделали хорошие фотосессии с моим участием. Они — подлинные мастера своего дела, смогли сделать из меня красавицу. Никто даже не заметил, что я была в парике. А желтую прессу, этих любителей чернухи, я не уважаю. Я ценю хорошие советы и не люблю завистников. Хорошие советы помогают мне быть еще более успешной, а недоброжелатели завидуют мне только потому, что не смогли добиться такого успеха, как я. И так далее. Надо отметить, что это не попытка сделать пристрастно избирательный пересказ. Это — свидетельство оформленного и завершенного стиля мышления, которому Донцова находит в себе закономерный отклик и который, в конечном счете, берется пропагандировать сама. Шаг за шагом она выстраивает парадигму реального существования. Общие воздушные формулировки вроде “я обожаю свою семью” и “у нас светлый дом” остаются где-то на втором плане. Где-то там, где, видимо, обретается и ирония, лишенная точки приложения после таких конкретных заявлений.
В чем же здесь трагичность? Разве желание иметь “светлый дом” трагично? Разве примитивность, глупость ее творчества, в конце концов, не автономны? Нет, увы. Желание иметь дом, разумеется, не трагично, но трагична сделанная из этого самоцель, а главное, пути ее достижения. Биография благополучия, если оно уже достигнуто, для Донцовой не имеет значения. Любую реализованную возможность законно заработать деньги она авансом относит к заслугам. При этом она оценивает труд не изнутри, не по присущим ему внутренним эталонам качества, а скорее по тому денежному результату, который за него можно получить. Отсюда берет начало та универсальность ее суждений, когда дело касается вопросов брака, наследства и карьеры. Для нее труд неиерархичен в том смысле, что его качество ничего не определяет и ни на что не влияет. Имеет значение только самочувствие дуэта “популярность—деньги”. Тонна отлитой стали или написанная за две недели книга — это один и тот же конкретный завершенный продукт, за который получены деньги и к которому больше нет необходимости возвращаться. Вопрос о его осмысленности или том же качестве просто не возникает. Факт ее собственной популярности самодостаточен, он не нуждается в дополнительных оправданиях. Он скорее сам все оправдывает. И если за созданный текст платят больше, чем за времяпровождение у котла, то, значит, это твоя заслуга, ты молодец, что вовремя попал на хорошее место. Подобное мышление находится в русле общезападного, так что Донцова в этом смысле просто шагает в ногу со временем.