переставляя ноги, к воде спуск крутой.
На той стороне крякают дикие утки, возле берега в тине взвертывает [хвостом] омахом охотящийся на мелочь сом.
Возвращаясь домой Григорий смотрит [через проулок] на вос[ток]ход. [За станицей] хутором, за увалом бугр[и]астой хребтиной обдонских меловых гор чуть приметно сизеет небо, меркнут дотлевают под пепельным пологом рассвета звезды и тянет легонький предрассветный ветерок]. Скоро свет».
Беловой текст
По Дону наискось волнистый, никем не наезженный лунный шлях. Над Доном туман, а вверху звездное просо.
Григорий повел коня по проулку, щекотнула лицо налетевшая паутина и неожиданно пропал сон. Конь сзади сторожко переставлял ноги, к воде спуск [крутой] дурной.
На той стороне утиный кряк, возле берега в тине взвернул и бухнул по воде омахом охотившийся на мелочь сом.
[Возвращая] Григорий долго стоял у воды. Прелью сырой и пресной дышал берег, с конских губ ронялась дробная капель.
[Возвращаясь поглядел на восход]. На сердце у Григория легкая [и] сладостная пустота. Хорошо и бездумно. Возвращаясь глянул на восход. — [скоро день]. Там уже рассосалась синяя полутьма. На пепельном пологе сизеющего неба доклевывал краснохвостый рассвет остатки звездного проса».
Взамен развернутого образа «обдонских меловых гор», за «увалом» которых «под пепельным пологом рассвета» «дотлевают <...> звезды», Шолохов записывает на полях другой, не менее красивый, поначалу полюбившийся ему образ: «на пепельном пологе сизеющего неба доклевывал краснохвостый [рассвет] день остатки звездного проса».
И опять — во многом переписанный, «ужатый» текст, вместе с тем — новые образы, видоизмененные, уточненные тропы, в значительной степени — новые языковые формы.
Интересно соотнести этот предварительный беловой текст с окончательным рукописным и с печатным, как он был опубликован вначале в журнале «Октябрь», а потом в книге.
Их сравнение показывает, что они совпадают в главном — при продолжающихся авторских уточнениях, шлифовке текста: скажем, «пахнуло запахом» не просто «сушеной богородичной травки», но — «пряной сухменью богородичной травки»; Григорий «прошел в горницу» не «на носках», но «на ципочках» (именно так, через «и»); вместо «на полу, перерезанная оконным переплетом, золотая дрема лунного света» — «перерезанная крестом оконного переплета...», вместо «[тяжкий] гуд потревоженных мух» — «тяжелый гуд потревоженных мух...».
Во втором абзаце окончательного «белового» текста мы видим ту же продолжительную кропотливую работу Шолохова над словом: фразу «щекотнула лицо налетевшая паутина» он переносит в начало абзаца и расширяет ее: «