«Тихий Дон» — великая книга XX века. Она, как никакая другая, с поразительной глубиной и правдой выразила подвиг и трагедию, заключенные в самом крупном историческом событии XX столетия, — русской революции.
Но «Тихий Дон» трагичен не только по своей художественной сути и историческому пафосу. Трагична судьба самого романа и его автора. Дважды — в конце двадцатых и на переломе семидесятых годов XX века — было поставлено под вопрос само авторство Михаила Шолохова.
Драматизм ситуации многократно усиливался тем обстоятельством, что в 1965 году М. А. Шолохов стал лауреатом Нобелевской премии — единственным официально признанным советским писателем, удостоенным столь высокой награды.
В 1964 году Нобелевская премия была присуждена французскому писателю и философу Жану Полю Сартру. Однако Сартр заявил, что он отказывается от премии, пока ее не получит Михаил Шолохов.
Атака на Шолохова означала, что под вопрос ставится честь Нобелевского Комитета и достоинство русской литературы.
Известный норвежский исследователь русской литературы Г. Хьетсо писал по этому поводу: «... Обвинение, предъявленное Шолохову, можно считать уникальным: этот автор в такой степени является предметом национальной гордости, что бросать тень сомнения на подлинность его magnum opus “Илиады” нашего века, значит совершать деяние, близкое к святотатству»>1.
И тем не менее, святотатство было совершено. Усилия многих зарубежных и, что удивительно, отечественных средств массовой информации в течение последней четверти XX века были направлены на то, чтобы закрепить это «святотатство» в умах, превратить криминальную версию в якобы доказанную реальность.
Первоначально эта версия возникла еще в конце 20-х годов, сразу после публикации первых двух книг «Тихого Дона» в журнале «Октябрь» в 1928 г. и появилась она в литературной среде — среди «своих» же, писателей.
Слишком ярким и мощным литературным событием — своего рода вызовом — явилось внезапное появление первых двух книг столь незаурядного произведения. Это-то и дало повод некоторым собратьям Шолохова по перу усомниться: произведение такого масштаба и силы не мог написать 23-летний казачок из глухой донской станицы, с четырьмя классами образования, который всего три года назад вошел в литературу, напечатав две книжки рассказов.
Возник слух о некоем белом офицере, который теоретически подобный роман написать как раз
