Лежащий на земле тоже заметил ее и обратился по имени, окончательно разбив призрачные надежды уставшего доктора оказаться где-нибудь на море раньше очередного отпуска:
– Наташенька! Это ты-ы! Вот счастье-то!
Разделить радость пострадавшего у Наташки не получилось. Она узнала своего алкоголического одноклассника Толика. После этого пропала надежда не только попасть на теплые острова, но и провести спокойный вечер дома: не бросишь же идиота валяться в луже. Толик, не встретив ответной радости, стал более активным:
– Наташ, помоги встать, а? Видишь, упал, холодно. Надо же, октябрь, а уже скользко как!
– Да уж, ужасно скользко! Выпил-то сколько?
Ворча, она помогла школьному товарищу угнездиться на скамейке, придерживая его одной рукой, чтобы он не свалился обратно.
– Ты – человек! – Эта положительная характеристика, обычная как для киношных, так и для натуральных алкоголиков, по непонятной причине мгновенно довела Наташку до бешенства.
– Толь, сейчас я твоей Светке позвоню из дома, пусть придет и заберет тебя, – с трудом сдерживая желание объяснить пьянице в нецензурной форме, чту он собой представляет, проговорила обозлившаяся мечтательница.
– Наташ, не надо! Она меня убьет!
– И правильно сделает! – Пребывая в той же злобе, Наталья повернулась, чтобы уйти, предварительно понадежнее разместив напуганного приятеля на скамейке.
К сожалению, за десять лет совместной учебы одноклассник неплохо изучил ее.
– Ладно, что ж, уходи, оставь меня здесь, – завел он с интонацией раненого бойца, убеждающего товарищей бросить его на растерзание врагам.
Наташка перестала злиться и устыдилась: октябрь, холодно, пока она дойдет до дома, дозвонится Светке, уговорит ее отправиться за мужем… В общем, несчастный Толик точно получит воспаление легких. Она же врач, она не может так поступить! В эти пафосные мысли вкралась одна здравая: дура старая, надо было пойти другой дорогой.
Толик уже понимал, что школьная подруга никуда не денется, потащит его домой как миленькая, но для усиления эффекта печально сказал:
– Вот ведь, никому я не нужен… Замерзну тут, помру, никто и не заметит.
Окончательно пристыженная Наташка, не понимая, зачем ей пьяный Толик, помогла ему встать со скамейки, опереться на свое плечо, и они потащились в сторону дома.
Наташке было тяжело и неудобно, вдобавок благоухал Толик смесью дешевых сигарет и алкоголя неясного происхождения. Это не напоминало придуманное романтическое приключение, Наташке стало ужасно жаль себя и захотелось плакать. Еще хотелось пожаловаться Толику на тяжелую поликлиническую жизнь, на бесконечную свинцовую усталость. Рассказать, как в институте она больше всего боялась превратиться в участковую поликлиническую тетку с сумками с торчащей курицей и вечной, неснимаемой вязаной шапкой. От этого страха, несколько лет попростужавшись, Наташка вырастила гриву роскошных волос, а любые головные уборы перестала носить в принципе, разве что в самые лютые морозы.