Все как один они были орлами, которые не боялись бросить вызов кому-либо на этой земле. Такими они навсегда останутся в нашей памяти их потомков. Казалось, мы должны были быть похожими на них, но слепой эгоизм и упрямство наших сенаторов, превращают нас, их потомков в жалких страусов, чей удел тихий угол.
Сегодня, сейчас я призываю вас сделать выбор, кем вы видите себя, орлами или страусами, и если орлами, то поддержите мои стремления не уронить чести наших отцов пилигримов.
Шквал оваций и оглушительного свиста был наградой Вильсону за это выступление. Окрыленный громким успехом, он едва бросил взгляд на своего новорожденного внука, незамедлительно отбыл в Нью-Йорк, где его поджидали одиннадцать тысяч слушателей. Всю дорогу президент посвятил дополнительной шлифовке своей речи. Обкатав её на жителях Филадельфии, Вильсон хотел добиться того же успеха у «островитян» как в шутку называли ньюйоркцев. По совету Эдит он заменил в своей речи страусов на индейку, поскольку данная птица была американцам ближе, чем африканские птицы.
И вновь аудитория поддержала своего избранника громкими овациями. Эффектность выступления усилило пребывание на митинге бывшего президента республиканца Тафта, который публично объявил свою поддержку идеям Вильямса.
- По моему глубокому мнению Америка уже созрела для выхода за пределы Западного полушария – сказал Тафт перед толпой журналистов, за что был удостоен президентского рукопожатия.
- Мы заставим их считаться с собой – произнес Вильсон, садясь в автомобиль, покидая митинг. На следующий день, президент должен был отбыть в Европу на «Джордже Вашингтоне», но судьба сулила ему иное. Ночью в президентском номере гостиницы «Метрополь», еще не отошедшего от возбуждения перед избирателями, посреди ночи Вильсона поразил новый удар. Вновь отнялась правая рука и нога, была нарушена речь. Только благодаря вниманию Эдит, президенту вовремя была оказана первая медицинская помощь, в виде обильного кровопускания. Ни о какой поездке не могло быть и речи и пораженного пророка, вместо Бреста повезли в ненавистный им Вашингтон.
Признавая свое поражение, Вильсон через день 11 мая, отправил госсекретарю Лансингу телеграмму: «Я временно выбыл, ведите переговоры, соблюдая данные ранее вам инструкции. Разрешаю некоторые отступления от них, если это будет выгодно Америке».
Известие о том, что Вильсон не приедет в Париж, вызвало вздох облегчения у всех участников конференции. Уж очень сильно своим напором и упрямством достал Вильсон всех участников конференции. За время отсутствия президента, Лансинг сумел наладить хорошие отношения со всеми тремя представителями «великой четверки».