Пахомцева завелась с самого утра. Сначала ей подпортила настроение очередная кандидатка в инвалиды.
— Сидишь тут, старая ведьма, и корчишь из себя большое начальство! — разоралась «кандидатка» в ответ на отказ в открытии посыльного листа. — Думаешь управы на тебя не найти? Еще как найти!
К подобной реакции на отказ Пахомцева давно привыкла и забыла бы о нем сразу же после того, как выставила хамку за дверь, если бы не слова «старая ведьма». Это же просто ужасно, невыносимо ужасно, когда тебя называет старой женщина, родившаяся на пятнадцать лет раньше тебя!
Пришлось запереть дверь на ключ и долго изучать в зеркале свое отражение, попутно пытаясь сдержать слезы. Проклятые слезы никак не хотели сдерживаться, и в итоге Татьяна Алексеевна провела взаперти около получаса. Кто-то из дергавших за дверную ручку побежал и пожаловался главному врачу, благо идти было недалеко. Антон Владимирович позвонил в кабинет и грубовато отчитал Пахомцеву за то, что она «ловит ворон» в рабочее время. Правда, почувствовав по дрожащему голосу, что с ней творится что-то неладное, главный врач сразу же сменил гнев на милость и поинтересовался:
— Вы не заболели, Татьяна Алексеевна? А то…
— Нет, я в порядке, Антон Владимирович! — выкрикнула Пахомцева и первой положила трубку, чего в общении с главным врачом никогда себе не позволяла — блюла субординацию.
Бог любит троицу — спустя полчаса явилась главная медсестра и на правах доброй приятельницы попросила:
— Татьяна, не надо так прессовать сестер, они же все разбегутся.
— Я никого не прессую! — огрызнулась Пахомцева. — Я требую и от сестер, и от врачей добросовестного исполнения обязанностей, а это — разные вещи. Странно, что ты, Света, этого не понимаешь!
— Нет никакого криминала в том, что девчонки после приема пять минут покурят и пообщаются в подвале, а потом уже пойдут на участки…
— Курят они по полчаса, так, что на первый этаж дым поднимается, а когда им сделаешь замечание, даже не извиняются! Вот и приходится действовать более решительно!
— То есть оскорблять. А я потом уговариваю каждую в отдельности забрать заявление об уходе…
— А ты не уговаривай! — посоветовала Пахомцева. — Ты за порядком следи!
— С вами, Татьяна Алексеевна, чем дальше, тем интереснее… — вздохнула главная медсестра и вышла из кабинета, от души хлопнув дверью.
Мало было поводов для расстройства — так еще и на собрание явилось не более трети сотрудников. Массовую неявку Пахомцева расценила как проявление неуважения к себе. А как еще это можно было расценить? Она же предупреждала, что собрание будет посвящено важной теме и что явка на него обязательна.