Глава первая
Новое поприще
— Мне очень интересно — каким образом инвалид войны, умерший в прошлом году, смог пройти диспансеризацию в году текущем? Причем не у одного врача, а у нескольких! Как это объяснить? Он воскрес? На диспансеризацию приходил его призрак? Или же вы просто сляпали эту диспансеризацию ради показателей и нагрузки? А знакомы ли вы со сто пятьдесят девятой статьей уголовного кодекса, в которой говорится о мошенничестве? Учтите, что мошенничество, совершенное группой лиц по предварительному сговору, наказывается строже!
Главный врач обладал довольно невзрачной внешностью, но в гневе смотрелся грозно. Кустистые брови, являвшиеся единственной растительностью на голове, были сдвинуты, а глаза метали молнии. Настоящий полковник, то есть, если уж точно — подполковник запаса. И фамилия у него была подходящая — Загеройский.
— Что самое удивительное — ваша халтура прошла через компьютер, потому что по базе наш инвалид войны тоже числился живым!
— А может, он на самом деле жив? — не очень уверенно, но довольно громко предположил курносый блондин в мятом халате.
— Он мертв, Родион Иванович, мертвее не бывает! Скончался восьмого сентября прошлого года в госпитале для ветеранов и был похоронен на Николо-Архангельском кладбище.
— Вы были на его могиле, Антон Владимирович? — удивился блондин.
— При чем здесь могила?! — окончательно рассердился главный врач. — Давайте не будем превращать обще-поликлиническую конференцию в балаган! О том, где похоронен Егоров, мне сказала его дочь.
— Вот так люди и палятся, — послышалось за спиной Данилова. — Думаешь, что он жив, диспансеризируешь его, а он, оказывается уже коня двинул…
— Максим Павлович! Если вам есть что сказать в свое оправдание, то скажите так, чтобы все слышали! — потребовал главный врач. — И выходите сюда, не прячьтесь.
Вальяжный мужчина с несколько брюзгливым выражением на красивом лице вышел вперед. «Такому бы в кино аристократов играть, а не по участку бегать», — подумал Данилов. Он повернулся лицом к залу, огладил рукой свою припорошенную сединой шевелюру и сказал:
— Ведь специально уточнял — не помер ли? Вышло, что жив. А на диспансеризацию не приходит. Это же нехорошо — и начальство расстроится, — Максим Павлович оглянулся на главного врача, — и проверяющие прицепиться могут. Я взял карту и провел… хм… диспансеризацию. Причем честно — ни единого рецепта не выписал…
— Это-то меня и насторожило, Максим Павлович, — перебил главный врач. — У нас все льготники только и бегают ко мне жаловаться, что им мало лекарств выписывают, а тут такое потрясающее бескорыстие. Терапевт назначает лечение и пишет: «От выписки рецептов отказался, сообщил, что имеет дома большой запас назначенных лекарств». Невропатолог и уролог пишут то же самое. Ну как тут не удивиться? Ой, думаю, интересная карта мне в руки попалась, надо позвонить товарищу Егорову, узнать — не закончился ли его запас. Я и позвонил.