— На вызовах устраиваются точно такие же подставы, как и на приеме. Вон, на днях по телевизору показывали, как в Мытищах…
— Да я-то все это знаю, — усмехнулась Пахомцева. — Я про врачей наших участковых говорю. Ладно, Надежда Семеновна, пойду докладную напишу и домой.
— Как там ваша дочка, Татьяна Алексеевна? — вспомнила Литвинова. — Устроилась куда-нибудь?
Дочь Пахомцевой окончила медицинское училище, но на врача учиться не пожелала, сказав матери, что нынче куда перспективнее быть психологом.
— Да, устроилась в какую-то мелкую частную клинику. — Лицо Пахомцевой выражало недовольство выбором дочери. — Вроде как намерена поступать в университет на заочный.
Глава тринадцатая
«Трибунал»
— Расскажите нам о вашем вчерашнем вызове к Шаболдиной Марине Александровне по адресу Белополянская, семь, корпус один, квартира пятьдесят два.
Перед Ириной Станиславовной, пригласившей Данилова в свой кабинет, лежала на столе карта Шаболдиной.
— И по возможности — правду, — приказным тоном «попросила» Литвинова, сидевшая за другим, «сестринским», столом.
Пахомцева сидела на одном из свободных стульев близ Литвиновой, а Данилову достался другой стул, который Ирина Станиславовна поставила посреди кабинета.
«Прямо суд военного трибунала», — подумал Данилов.
Ему было понятно, что с Шаболдиной вышел какой-то геморрой, иначе говоря — крупная проблема. По мелким проблемам начальники по трое не собираются.
— Мы ждем! — поторопила Пахомцева.
— Пришел на вызов вчера в первой половине дня. Шаболдина предъявляла жалобы на температуру, кашель… Собственно, все это написано в карте, ничего нового я вам не скажу. Осмотрел, выставил диагноз острого бронхита, назначил лечение, выдал больничный лист…
— Почему на шесть дней? — спросила Пахомцева.
— Пятый день приходился на воскресенье.
— Почему тогда не на три дня — до пятницы? — во взгляде Пахомцевой Данилов уловил отблески торжества.
— Ну ясно же, что она за три дня не поправится! Какой смысл снова посещать ее в пятницу?
— Ах, вот как! — Пахомцева скрестила руки на груди и перевела взгляд с Данилова на Литвинову.
— То есть вы утверждаете, что она была нетрудоспособна? — Литвинова сделала ударение на слове «нетрудоспособна», и Данилову сразу же стало ясно, из-за чего разгорелся весь сыр-бор.
— Да, утверждаю, — ответил он. — Может, вы мне все же скажете, какие проблемы возникли с больничным листом Шаболдиной?
— Я так и знала! — обрадованно воскликнула Пахомцева.
— Что вы знали, Татьяна Алексеевна? — вежливо спросил Данилов.
Головная боль в последнее время беспокоила Данилова редко, но сегодня, определенно, был ее день. Затылок начал наливаться тяжестью.