Весной на озеро вернулись зимородки и кайры. И в одно апрельское утро, когда Тень поставил перед ним на стол завтрак, Викса сказал:
— Сегодня мы отправимся в Дейл.
— Где это?
— В Белых Горах, в Каменай, далеко на севере.
И они отправились в Дейл, где одному князьку потребовалась помощь Виксы в толковании древнего пророчества; от скрытых там условий зависело будущее подвластных князьку земель.
Из Дейла они отправились в Секку, где юная знахарка, пытаясь расколоть большой валун, воспользовалась слишком мощным заклинанием, которое оказалось ей не по силам; нечаянно она вызвала демона камня, который ее тут же и сожрал. Демон был старый и сильный. Виксе потребовались день, ночь и еще целый день, и лишь тогда, с помощью сильнейших из чар, что были ему известны, он смог отправить демона обратно в Пустоту.
Они остановились на ночлег в придорожной гостинице к югу от Секки. Викса, вымотавшийся после сражения с демоном, сразу после ужина отправился спать; он так устал, что уснул, не успев пропеть свои привычные заклинания.
Тень сначала думал разбудить колдуна и напомнить об этом, но решил, что не стоит. Вместо этого он тоже лег спать.
И вот в гостинице к югу от Секки очнулся Айадар Атани.
Он понял, что лежит не в своей кровати и не в своей спальне. Он был на полу. Попонка, в которую он был укутан до плеч, была соткана из грубой шерсти и совсем не похожа на мягкие стеганые одеяла, к которым он привык. А еще он лежал прямо в башмаках.
— Иоанна? — позвал он.
Никто не ответил. На блюде возле его локтя стояла свеча; он зажег ее, не касаясь.
Бесшумно сев, он обвел глазами комнату и увидел кровать, храпевшего в ней человека, мешки, которые он сам укладывал, березовый посох, перегородивший дверной проем… Его захлестнули волны пробудившейся памяти. Посох принадлежал Виксе, и спавший в кровати был Викса. А вот он… он был Айадаром Атани, повелителем Драконьей Крепости.
Сердце его заколотилось, по коже разлился жар. Кольцо на пальце раскалилось и сияло, но не обжигало. Под кожей у него запылал огонь. Он поднялся.
Сколько же времени Викса силой волшебства продержал его в рабстве — пять лет? Десять лет? Еще дольше?
Айадар Атани шагнул к кровати. Змея на рукоятке посоха открыла глаза. Подняв свою точеную голову, она зашипела на него.
От этого звука проснулся Викса. Он поднял взгляд и, увидев нависшее над его кроватью сверкающее нечто, тут же понял, что случилось. Он допустил оплошность. «Ну я и дурень, — подумал он, — ну и дурень».
Но было уже слишком поздно.
Стражи на стенах Секки увидели, как взвился в ночное небо огненный столб. Из него — по крайней мере так они клялись, с пылкостью, не позволявшей усомниться в их словах даже отъявленным скептикам, — вылетел серебряный дракон. Он облетел пламя, взревев так громко и яростно, что звук этот поверг в трепет всех, услыхавших его.