– Ткань какая будет? – сквозь зубы процедила она.
– Вот.
Миронова достала из шкафа и бросила на столик отрез. Край его скользнул вниз и эффектно свесился до пола. Это был блестящий алый шелк с золотыми нитями.
Люба смотрела на эту аляповую тряпку, не веря собственным глазам. Все это было похоже на какую-то кинокомедию. Правда, она такое кино при случае и смотреть бы не стала: слишком примитивной, преувеличенной до пародии показалась бы ей выдумка.
– Ну?
Миронова смотрела прищурившись. От этого ее маленькие глазки сделались просто поросячьими.
– Из этого – вам платье? – зачем-то уточнила Люба. – И вырез до попы?
– Так ведь никто не заставляет, – усмехнулась Миронова. – Я за свои деньги желающих найду. А ты со своим выпендрежем можешь простыни солдатские строчить.
Она была права. И сапоги были нужны. И заказов больше не было, не то что за тройную цену, а вообще никаких.
Люба подошла к столику, наклонилась: очень он был низкий. Да вдобавок скользкий отрез, как живой, вырвался у нее из рук – пришлось чуть не земной поклон отвесить, вытаскивая его из-под стола.
– Вечером принесу примерять, – не глядя на Миронову, буркнула она.
– К девятнадцати тридцати.
Не обязательно было и глядеть, чтобы понять, что Миронова ухмыляется. Люба затолкала отрез в сумку и вышла из кабинета. От того, чтобы хлопнуть дверью, она удержалась. Это было бы еще более глупо и унизительно, чем все, что уже произошло.
С Кирой она столкнулась на лестнице.
– Пропустили все-таки, – сказала та. – Чем они, интересно, здесь занимаются? Обещали, что какую-то рекламную листовку дадут написать, но порядки же, смотри, как на зоне. И что здесь тогда рекламировать? А ты почему такая мрачная? – наконец заметила она. – Мадам заказ отменила?
– Не отменила, – хмуро проговорила Люба. – Иди, Кирка. Я тебя на улице жду.
Ждать пришлось недолго, она даже замерзнуть не успела. Только приходилось все время отворачиваться от ветра, который то и дело менял направление, норовя швырнуть в лицо очередную порцию дождя.
Когда Кира вышла из особняка, то тоже была мрачнее тучи.
– Ну и баба! – Она покрутила головой. – Карикатура на человеческую особь. Главное, на кривой козе ее не объедешь, – вздохнула она. – Деньги-то нужны.
– Да. Деньги нужны, – как эхо откликнулась Люба.
– Матери в ИМЛИ копейки платят. Отец вообще сидит весь в белом – пошлость, говорит, нынче правит бал, и зарабатывать я в таких условиях отказываюсь. У меня стипендия – кошкины слезы. Что, всей семьей на бабушкину пенсию жить?
– Что ты оправдываешься? – сердито сказала Люба. – Пошли! Время – деньги.