Внезапно заговорила Изабел, но так тихо, что Корделия с трудом разобрала ее слова:
– Он был очень милый…
Ее перебил изменившийся от злости голос Хьюго:
– Да, он был милый, а теперь он умер. Все! Больше нам нечего сказать о Марке Кэллендере. Никто из нас его не видел с тех пор, как он бросил учебу. Перед тем как уйти, он с нами не проконсультировался и не просил у нас совета, как лучше покончить с собой. Моя сестра совершенно права, он был замкнут в себе. И я от души советую вам не тревожить его прах.
– Послушайте, – ответила ему Корделия, – но вы же сами пришли к следователю, а потом на похороны. Если вы порвали с ним все связи и его судьба вас больше не волновала, к чему было беспокоиться?
– Софи пришла, потому что была когда-то к нему привязана. Дейви пришел за нею вслед. Я отправился туда из любопытства и чтобы отдать последний долг человеку, которого я знал. Пусть мой цинизм не вводит вас в заблуждение – сердце у меня все-таки есть.
Но Корделия настойчиво продолжала:
– Кто-то побывал у него в коттедже в тот вечер, когда он умер. Кто-то пил с ним кофе. И я собираюсь установить, кто это был.
Могло ли ей только показаться, что эти слова вызвали среди них новое волнение. Софи, должно быть, хотела о чем-то ее спросить, но помешал брат:
– Никто из нас там не был. В тот вечер, когда Марка не стало, мы все сидели во втором ряду партера в театре Пинтера. Не знаю, можно ли это проверить. Сомневаюсь, чтобы кассирша сохраняла списки, но я заказывал билеты сам, и она, наверное, узнает меня в лицо. Если этого вам покажется недостаточно, я могу познакомить вас с одним моим приятелем, которому я говорил о нашем намерении отправиться в театр. Другой знакомый наверняка вспомнит, что видел кого-то из нас в фойе во время антракта, еще с одним я, если мне не изменяет память, обсудил пьесу после спектакля. Но все это ничего вам не докажет, потому что я мог со всеми этими людьми сговориться заранее. Поэтому лучше всего будет поверить мне на слово. С какой стати мне обманывать вас? Вечером 26 мая мы все действительно были в театре.
– И вообще, – поддержал его Дейви Стивенс, – пошлите вы куда подальше старика Кэллендера, посоветуйте ему оставить память о своем сыне в покое, а сами займитесь расследованием какой-нибудь незамысловатой кражи.
– Или убийства, – сказал Хьюго Тиллинг.
– В самом деле, почему бы вам не потрудиться над каким-нибудь простеньким убийством?
И словно по команде они вдруг поднялись и начали собирать книги, отряхиваясь от прилипшей к одежде травы. Корделия последовала за ними через двор за ворота колледжа. Так же молча они подошли к белому «рено», припаркованному у тротуара.