Гроза действительно разразилась, не успела Корделия выйти из автобуса напротив Сомерсет-хауса. Сверкнула молния, и под оглушительный раскат грома она опрометью кинулась через просторный внутренний двор, но, как ни торопилась, ливень застиг ее на полпути к входной двери. С шумом распахнув ее, Корделия встала на пороге и со смехом принялась отряхиваться. Двое мужчин, стоявших у стойки выдачи, посмотрели на нее с улыбкой, а пожилая служительница с неудовольствием постучала предостерегающе пальцем по своему столу. Корделия сняла жакет, встряхнула его и повесила на спинку одного из стульев. Волосы ей пришлось слегка просушить носовым платком.
Когда дошла ее очередь, Корделии объяснили, как отыскать то, что ей нужно. Сначала ей предстояло найти номер завещания в каталоге – одном из множества толстенных фолиантов. Индекс включал в себя первые буквы фамилии завещателя, а также год, когда документ был передан на хранение в архив Сомерсет-хауса. После того, как номер найден, из хранилища доставляли оригинал завещания, с которым можно было ознакомиться за двадцать пенсов.
Не зная, когда умер Джордж Боттли, Корделия была в затруднении, с чего начать поиски. Она рассудила, что завещание было составлено уже после рождения Марка, поскольку дед оставил внуку немалые деньги. Но в то же время изрядная сумма была оставлена им дочери. По ее смерти деньги перешли к Роналду Кэллендеру. Логично, стало быть, предположить, что мистер Боттли умер раньше дочери, иначе текст завещания был бы изменен. Поэтому Корделия решила начать с 1951 года – года рождения Марка.
Ее догадка оказалась верной. Джордж Алберт Боттли, владелец усадьбы Стоунгейт Лодж, умер 26 июля 1951 года, ровно через три месяца и один день после рождения своего внука и всего через три недели, как составил и подписал свое завещание. Интересно, подумала Корделия, он скончался скоропостижно или это была последняя воля умирающего человека, который знал, что обречен? Из документа следовало, что он оставил состояние без малого в три четверти миллиона фунтов стерлингов. На чем он сделал такие огромные деньги? Неужели только на торговле шерстью?
Джордж Боттли не понравился Корделии еще по рассказу няни Пилбим. Впечатление не изменилось и после того, как она прочла его завещание. Она опасалась, что документ окажется длинным и слишком сложным для ее разумения. Ничего подобного – он был краток и предельно ясен. Мистер Боттли распорядился, чтобы все его имущество было распродано, поскольку он не хотел «семейных свар из-за дорогих безделушек». Скромные суммы были завещаны слугам, но, как заметила Корделия, в завещании не был упомянут садовник. Половину основной части своего состояния он оставлял своей дочери исключительно потому, что «она наконец показала, что в ней есть хоть что-то от нормальной женщины». Другая половина доставалась его возлюбленному внуку Марку Кэллендеру по достижении им двадцатипятилетия, потому что к тому времени «либо он сам научится тратить деньги с умом, либо станет достаточно самостоятельным, чтобы никто не мог им манипулировать». Проценты с капитала распределялись между несколькими дальними родственниками. Условие было таким: в случае смерти каждого из них доля покойного делилась поровну между остальными. Завещатель пребывал в уверенности, что таким образом те, кого он облагодетельствовал, будут хранить неизменный интерес к состоянию здоровья друг друга и постараются отличаться хотя бы долгожительством, если уж судьбе не было угодно наградить их другими отличиями. Если Марк умрет, не достигнув двадцати пяти лет, говорилось в завещании, его доля капитала должна была оставаться в банке до тех пор, пока не почиют в бозе все, кто получает проценты с него. Затем деньги передавались благотворительным фондам по приложенному списку. Корделии бросилось в глаза, что выбор мистера Боттли остановился на тех из них, которые умели с толком распоряжаться финансами. Его, видимо, совершенно не волновало, смогут ли его деньги помочь кому-то из нуждающихся. Он просто-напросто попросил своего адвоката составить для него список наиболее надежных и преуспевающих благотворительных организаций. Они-то и упоминались в завещании.