Шарль оценил ход по достоинству. Главное оружие джинна – голос. Но без возможности вздохнуть он не сформирует полноценного комплексного пси-воздействия, слитого с акустикой. Сознание уже меркнет, растворяется в тяжелом удушье. Еще чуть-чуть, и он уже не сможет ничего…
Револьвер кашлянул как-то неуверенно, один раз. Но и этого хватило, чтобы Петр отвлекся, спасая себя. Он надежным щитом закрыл свою драгоценную персону от угрозы самой ничтожной царапины – и потерял контроль над джинном, пусть и ненадолго. Шарль открыл глаза, снова различая рассвет и вдыхая чудесный живительный воздух. В сарае, совсем рядом, завизжал Илья, да так тонко и страшно, что остатки слабости сгинули. Джинн постарался сконцентрировать взгляд на Петре, сползая вниз и не тратя сил ни на что лишнее. Одного вздоха вполне достаточно. Если в мире есть удача, пусть она теперь и выручает всех, кто заслужил право жить. Больше вмешаться некому.
– Морт. – Шарль выпустил на свободу это страшное и крайнее средство ордена едва слышно. Почти нежно.
Самое короткое заклинание, известное не каждому золотому джинну и созданное не для боя, а прежде всего для мести, поскольку заранее неведомо, к кому протянет безмясую руку она – уводящая в последний путь. Никому не покорная, не признающая власти над собой и решающая в единый миг, в чьей душе имеется отклик, более всего устраивающий ее. «Морт» не заклинание и даже не проклятие, это приглашение. Явившаяся тень, шагнувшая в реальность, не уйдет назад без добычи, это известно точно. Столь же надежно проверено многими, прежде использовавшими последнее средство: она предпочитает не оставлять в числе живых того, кто осмелился потревожить, кто возомнил себя имеющим право указывать ей, всемогущей.
Тихое и холодное, как змея, созвучие упало и заскользило, гибко уклоняясь от рассвета в тумане, переливаясь мраком в тенях, избирая добычу. Шарлю казалось, что он видит немигающий взор, обшаривающий весь двор, сарай, избу. Взор оставил без внимания лежащего в обмороке Илью, ненадолго задержался на его сестре, заинтересованно изучил Кощея и жадно, охотно нацелился на Петра – победителя, воистину одаренного мага, человека, не лишенного мужества… Тот вдруг охнул, вцепился в ворот рубахи, бессильно и жалко заслонился от последнего страха вскинутой ладонью и даже не попытался применить свой дар. Тело сползло вниз тихо, почти без звука.
И лишь когда жертва замерла, завершив последний выдох, только тогда змея, сыто шурша чешуей эха, обернулась и в упор взглянула на того, кто ее вызвал… Стало совсем темно и окончательно холодно. Мир погас.