На поручика накатила смертельная тоска: «Не жизнь, а жалкое прозябание… Всё, хватит! Пойду к Грачёву, извинюсь, попрошу посодействовать. И, если получится, начну ловить убийц, сектантов и мошенников. Возможно, это окажется куда интереснее, чем я полагаю. Да и о деньгах, опять же, не придётся постоянно думать…»
* * *
На следующий день, ранним воскресным утром, Полянский проснулся с твёрдой решимостью немедленно отправиться к Андрею Генриховичу. Попил жидкого чаю с неизвестно откуда взявшимся бубликом (да-а-а, Глаша порой умела творить чудеса; жаль, что до недавнего времени он о том не задумывался!) и, облачившись в последний приличный – коричневый – сюртук и прихватив залоснившуюся от времени шляпу, отправился ловить извозчика.
Постояв недолго на свежем воздухе, Алексей Фёдорович решил, что до Трубниковского переулка, пожалуй, не так уж и далеко, так что вполне можно пройтись и пешком. И он, поудобнее перехватив тросточку и придав лицу доброжелательное выражение, с некоторой долей уверенности направился к старинному знакомому…
Андрей Генрихович только что плотно и весьма недурственно позавтракал и посему пребывал в отличном расположении духа. Поэтому, когда слуга доложил о прибывшем господине Полянском, лишь удивлённо хмыкнул и коротко бросил:
– Проси!
Полянский вошёл в гостиную. Со времени его последнего визита в дом Грачёва здесь заметно прибавилось и мебели, и картин на стенах, отделанных уже новыми – модными, итальянскими! – обоями… Поручик растерялся и заметно занервничал.
Андрей Генрихович человеком был незлопамятным, давно забыл о последнем неприятном разговоре с другом, поэтому, как ни в чём не бывало, воскликнул:
– Любе-е-езный, Алексей Фёдорович! Рад, весьма рад, что нашли время навестить меня! Прошу, присаживайтесь… Прикажу подать нам чаю с французскими пирожными.
При упоминании о французских пирожных голодный Полянский нервно сглотнул, затем бочком присел на предложенный стул напротив хозяина.
Грачёв опытным взглядом заправского жандарма (недаром прослужил два года во Втором отделении!) смерил гостя и сразу понял, что тот балансирует между бедностью и нищетой. Потому и не торопился расспрашивать о цели визита, покуда друг не отведает чаю с изрядным количеством пирожных. Наконец, насытившись, Полянский сам перешёл к сути дела, ради которого явился.
– А помните ли вы, Андрей Генрихович, наш разговор почти двухлетней давности?
Грачёв поморщился: ему не хотелось ворошить прошлое.
– Это когда вы мне про дворянскую честь и гордость вещали?
Полянский сник:
– Да… Именно так всё и было…