Я уклончиво заметил, что шах конечно же жесток, но как государственный деятель не может не вызывать уважения своей целенаправленной, планомерной политикой и пониманием выгод для своей страны в смысле развития торговли и обеспечения безопасности караванных путей. Опять же если припомнить слова Татищева о том, что Аббас завоевал всех своих восточных соседей аж до самой Индии, то получается, он прекрасно понимает всю важность транзита, так что и в этом вопросе остается только…
– Вот и хорошо, что он тебе так полюбился, – перебил Дмитрий. – Ты-то к нему и поедешь.
– К кому? – вытаращился я на него, наивно надеясь, что ослышался.
– Да к Аббасу, к кому ж еще, – пожал плечами Дмитрий. – Не знаешь праздника, так знай хоть будни. – И он, слегка склонив голову набок, принялся с любопытством наблюдать за моей реакцией.
Глава 16
Два гнилых яблока
Моего ошалелого вида ему показалось маловато, и спустя несколько секунд он решил окончательно добить меня, заметив, что в остальном ничего не меняется, и рати на Эстляндию Густав поведет в намеченные им, Дмитрием, сроки, этой зимой. Разве с одной маленькой поправкой – близ шведского принца будет находиться только царевич Федор…
Та-ак, вот Годунова в Прибалтике и не хватало. Конечно, он в бой не полезет, не его это дело, да и ратники мои будут всегда поблизости, но война – штука такая. Достаточно одной шальной пули, и даже тысяча телохранителей не помогут.
Где-то еще с минуту я молчал, постигая смысл сказанного Дмитрием. Как там у моего любимого Филатова?
«Не успел наш Федот утереть с рожи пот, а у царя-злодея – новая затея. Царь бурлит от затей, а Федька потей! В обчем, жисть у Федьки – хуже горькой редьки!..»[83]
Ох, хуже. И намного. Тут не просто пригорюнишься – за голову схватишься. Что и говорить – умеет наш государь припереть человека к стенке. Получалось, либо – либо. То есть или воевода, или посол – третьего не дано.
– Годунова-то зачем в Эстляндию? – угрюмо осведомился я.
Брови Дмитрия удивленно взметнулись вверх, и он всплеснул руками, после чего вбил еще один и, пожалуй, самый увесистый гвоздь в мою многострадальную голову:
– А с кем же Густаву ехать, как не со своим будущим родичем?! Мешкать, думаю, ни к чему, так что завтра же из Ярославля отправимся в Кострому и учиним сватовство, а опосля пущай царевич подсобит своему будущему зятю. – И он, обрывая мои возможные возражения, заметил: – Ведаю, что Годуновы ныне в глубокой печали пребывают, токмо сватовство – не сговор, а уж тем паче не свадебка, коими мы займемся опосля Эстляндии.