Лоуренс кивнул. Ну и ладно, подумал он, выходя из комнатушки.
Держась за перила, потемневшие от времени и частого использования, он поднялся по лестнице.
Как положено жилому помещению при любой мастерской, на втором этаже располагались общая комната с очагом, кухня и спальня владельца. Это конкретное здание несколько отличалось от других тем, что очаг здесь находился посреди общей комнаты, а комнаты на третьем и четвертом этажах были выстроены так, чтобы как можно лучше улавливать тепло от дымохода, идущего вверх через весь постоялый двор.
Расположение комнат, благодаря которому это достигалось, было несколько странным; в придачу обслуживать дымоход, чтобы дым не шел в комнаты, было довольно-таки непросто. Прежний владелец заведения, однако, ставил превыше всего удобство своих подмастерьев, живших на третьем и четвертом этажах.
Нынешний владелец постоялого двора был человеком добрым и тихим. Звали его Арольд Эклунд, и прежде он занимал пост главного ремесленника в кожевенной мастерской.
Ближе к ночи общая комната на втором этаже наполнится дружелюбной болтовней — там соберутся постояльцы, каждый со своим каким-нибудь вином. Сейчас, однако, слышалось лишь потрескивание огня.
На третьем этаже было четыре комнаты.
В те времена, когда здесь располагалась мастерская, на четвертом этаже жили новопринятые подмастерья, и там же хранилась всякая всячина; поэтому комнаты на третьем этаже были просторнее, чем на четвертом.
Но не всем из этих комнат доставалось тепло от дымохода. Одна из комнат третьего этажа выходила на улицу, и ради окна, через которое вливался свет, доступом к дымоходу пришлось пожертвовать.
Иными словами, хочешь комнату с окном — пожертвуй теплом.
Лоуренс совершенно точно слышал слова Хоро, что она предпочитает теплую комнату. Едва войдя, он обнаружил, что она уже поснимала с себя и раскидала повсюду свою сырую одежду и лежит, свернувшись калачиком, под одеялом в своей кровати.
Лоуренс подумал, уж не плачет ли она от такого унижения; но, судя по тому, как Хоро свернулась, она уже спала.
Видимо, она устала из-за того, что долго сердилась, мысленно предположил Лоуренс.
Он подобрал разбросанную одежду Хоро и пока что повесил на спинку стула, затем разделся сам. Это была самая приятная часть всех путешествий — возможность избавиться наконец от отсыревшего одеяния на постоялом дворе. Лоуренс чувствовал себя так, словно снял налепленный на него слой сырой глины. Отложив снятые вещи в сторону, он переоделся в свою обычную одежду, не промоченную дождем.
Конечно, она была холодной, но все же это лучше, чем сырая.