Лоуренс покорно поднес чашку к губам; девушка улыбнулась, словно говоря: «Правильный ответ».
— Рыцари и наемники — они легко расстаются с деньгами. Но торговцы, что приходят в город, такие прижимистые, — она рассеянно катала по столу два медяка, которые Лоуренс ей дал. — Мне дарили разные вещи, всякие платья с кучей оборочек, как какой-нибудь дочке аристократа, дорогие вещи. Но…
— О, — одними губами произнес Лоуренс. Когда он выпивал вместе с Хоро, вино притупляло его разум. — Я понял. Пока из кожи не сшили одежду, она совсем дешевая. Но если ее пустить на одежду, она не будет продаваться — и деньги в город не пойдут.
Девушка довольно улыбнулась, точно святой перед скромным верующим, всем видом говоря: «Отличная работа».
Теперь Лоуренс понимал в общих чертах, что происходит.
Однако прежде чем он сделал шаг назад и внимательно оглядел все детали, девушка внезапно склонилась к нему через стол.
Она прижимала к груди одну из монеток; ее выражение лица неуловимо изменилось.
— Пока что все это тебе могла рассказать любая шлюха в любой здешней таверне, — произнесла она, опустив голову и глядя на него исподлобья, из-за чего ее слова казались немного вульгарными. Лоуренс попытался заглянуть ей в лицо, но из-за позы девушки его глаза сразу опустились к ее тонким, красивым ключицам.
Да, она явно знала, как подействовать на подвыпившего посетителя.
Лоуренс напомнил себе, что их разговор — исключительно деловой.
— Но с щедрыми гостями нужно обращаться правильно, — продолжила девушка. — То, что я тебе сейчас скажу, пусть останется между нами, хорошо?
Лоуренс кивнул, притворяясь, что действия разносчицы его полностью захватили.
— Восемь, а может, и девять шансов из десяти за то, что торговцам за городом запретят покупать меха, хотя я уверена, что ремесленники и местные, кто посредничают в торговле мехами, будут в ярости.
— Откуда ты это знаешь? — спросил Лоуренс.
Девушка с видом искусительницы замолчала.
Интуиция подсказывала Лоуренсу, что источник, откуда девушка черпала сведения, заслуживает доверия. Возможно, кто-то из членов Совета Пятидесяти тоже был завсегдатаем этой таверны; но девушка, разумеется, признаться в этом не могла.
Она даже и объяснять ничего не стала, ведь свое утверждение она как бы обратила к себе самой, и оценить его правдивость все равно было невозможно.
Не исключено, что она в каком-то смысле испытывала Лоуренса — иначе едва ли она выдала бы столь важные сведения.
— Я простая разносчица, и меня мало волнуют цены на меха, но вас, торговцев, такие вещи радуют, как эль, не правда ли?