Хоро согласно кивнула; она по-прежнему шла рядом с Лоуренсом, держа его за руку.
— Похоже, на этом нам придется закончить нашу очаровательную, прекрасную, как во сне, беседу. Возвращаемся к скучной яви, — пробормотала она.
Лоуренс понятия не имел, насколько она сейчас была серьезна.
— Если так, ты можешь вернуться на постоялый двор и лечь спать, — тихонько ответил он.
— Мм… это было бы неплохо. И уж конечно, когда я буду засыпать, то считать буду не овечек…
Когда дело доходило до того, кто более вредный, Хоро по-прежнему была непобедима.
Однако сейчас, когда эта тема вновь всплыла, Лоуренс ощутил в себе какую-то странную смелость.
— О? Так все-таки сколько их было?
Знать все подробности ему совершенно не хотелось, но он соврал бы, если бы сказал, что ему вообще неинтересно.
Она ведь подняла эту тему ни с того ни с сего, так что, кто знает, ответом ведь может быть и ноль.
Отрицать, что какая-то часть его надеется именно на такой ответ, тоже было бы ложью.
Хоро, однако, не ответила ничего. Лицо ее оставалось бесстрастным, она даже не дернулась. Сейчас она походила на совершенную куклу.
Осознав, что это она нарочно, Лоуренс понял, что проиграл.
— Все мужчины дураки, а я король дураков, — наконец выдавил он. Хоро мгновенно вернулась к жизни, приобретя вполне довольный вид. Побежденный Лоуренс сник, улыбнувшись.
Свисавшая с карниза крыши дома Риголо трехногая птица изображала курицу, предсказавшую когда-то давно разлив реки Ром, на которой стоял Реноз.
Церковь утверждала, что курица была ниспослана Единым богом; однако, согласно легенде, наводнение было предсказано по положению звезд, солнца и луны — иными словами, по астрономическим наблюдениям тех времен.
С тех пор трехногая курица стала символом мудрости.
Возможно, семья Риголо, служившая летописцами, судя по всему, из поколения в поколение, надеялась, что записи, которые они копили, послужат когда-нибудь маяком, который укажет людям путь в будущее.
Лоуренс постучал в дверь обитым серебром молоточком и прокашлялся.
Ив должна была уже предупредить об их визите, но даже сама Ив с ее выдающимися способностями по части переговоров считала Риголо крепким орешком. Поневоле Лоуренс нервничал.
Стоящая рядом Хоро выпустила его руку, но все равно ее присутствие ободряло; осознав это, Лоуренс смутился.
Вполне возможно, он не дал Ив себя победить в их разговоре именно благодаря тому, что длительное пребывание в компании Хоро научило его думать по-другому. До встречи с Хоро единственным человеком, на которого Лоуренс мог полагаться, был он сам. Его переполняла обжигающая жажда победы и одновременно безумный страх поражения.