Я нерешительно спросил:
— И что же там произошло?
— Королю подали прекрасно приготовленную рыбу, выловленную в Падусе, в качестве nahtamats прошлым вечером, и…
— Liufs Guth! Что, неужели сплетничают даже о том, что Теодорих ест? Какого черта такой интерес…
— Подожди, сайон, дослушай до конца. Король уставился на блюдо, и глаза его просто округлились от ужаса. Знаешь почему? Вместо головы рыбы он увидел там лицо умершего человека. Лицо своего старого друга и советника Симмаха, который смотрел на него с укором и обвинением. Говорят, Теодорих с воплем выскочил из обеденного зала.
— Ну и ну! Неужели те, кто рассказывает такую чушь, сами верят в это?
— С сожалением должен сообщить тебе, что да. — Эвиг горестно засопел. — Сайон Торн, наш любимый король и товарищ больше не может называться Великим. Он теперь не Теодорих Магнус, а Теодорих Безумный, несущий пьяный бред.
— Полагаю, ты сделал такое заключение, основываясь не только на истории о рыбе?
— Нет, конечно. Свидетельств тому множество. Только сегодня днем от короля прискакал гонец с новым изданным decretum. Ты еще не был на форуме, сайон Торн?
— Пока что нет. Я знал, что ты более достоверный источник, чем любой сенатор или…
— Помнишь, как мы с тобой вместе ходили к храму Конкордии, чтобы ты мог внимательно прочесть «Ежедневные новости»? Ну, я так и не научился читать, но там постоянно вывешивают новые decretum. Люди со всех концов города приходят туда прочесть указы, и недовольство их с каждым разом возрастает все больше. Я жду, что скоро услышу совсем уж плохие новости…
— Мы не можем ждать. — Я схватил его за рукав. — Пошли!
Эвиг был ненамного моложе меня, но гораздо толще, поэтому служил мне в качестве осадного тарана, чтобы пробиться сквозь толпу к храму. Все эти люди на форуме перешептывались и ворчали — однако не потому, что мы грубо расталкивали их локтями, но от изумления, ужаса и недоумения, вызванных тем, что они прочли в «Ежедневных новостях». Публичное заявление, разумеется, состояло из множества листов папируса, поскольку было составлено словоохотливым Кассиодором, но я уже наловчился отыскивать среди всей этой словесной шелухи самую суть. Я толкнул локтем Эвига, и он повернулся, чтобы снова очистить нам дорогу в толпе.
Когда мы, несколько помятые, стояли на свободном месте на мостовой форума, я решительно сказал:
— Так больше не может продолжаться, Эвиг. Наш король и товарищ должен быть спасен от самого себя. Пусть Теодориха сейчас и всегда повсюду почитают как Великого.
— Только прикажи, сайон Торн.
— Здесь мне нечего делать. Я отправляюсь в Равенну, к Теодориху. Я больше не вернусь в Рим, хотя, возможно, позже здесь произойдет кое-что…