А стало быть, как правдивый источник фактов работа Торна не нужна.
Если же все остальное в его хронике — а этого, надо сказать, великое множество, — откровенная и неправдоподобная выдумка, то она настолько скандально нечестива, богохульна, непристойна и грязна, что оскорбит читателя и вызовет отвращение у любого, кто не является профессиональным историком подобно мне (ибо я имею большой опыт и научился за долгие годы беспристрастию и объективности). Однако, будучи не только историком, но и добрым христианином, я должен рассматривать эту книгу с ужасом и отвращением. А являясь нормальным мужчиной, я должен отнестись к ней как к сборнику, в коем описываются самые отвратительные извращения. Более того, поскольку все, что здесь есть действительно ценного, уже доступно для чтения в другом месте, я должен осудить этот труд как ненужный и наносящий вред обществу.
Тем не менее мне было поручено распорядиться этим сочинением, и у меня нет возможности вернуть его автору. Маршала Торна не видели и ничего о нем не слышали с того самого момента, как короля Теодориха обнаружили мертвым в своей постели. Все решили, что Торн был так огорчен кончиной короля, что, должно быть, бросился в Падус или утопился в море. Итак, nolens volens[181], но, по совести, я не могу уничтожить его рукопись.
Однако, поскольку я не намерен отдавать этот труд в королевский архив или в какой-нибудь scriptorium, доступный для широкой публики, я положу рукопись туда, где она никогда никому не попадется на глаза даже по чистой случайности. Завтра покойного короля Теодориха со всеми почестями упокоят в мавзолее вместе со всеми его регалиями, любимыми вещицами, диковинками и прочим. Туда же я положу и рукопись; таким образом, она будет надежно погребена, ее никто никогда не увидит и не прочтет.
(Ecce signum)[182]
Флавий Магнус Аврелий Кассиодор,
сенатор Филиус
MAGISTER OFFICIORUM
QUAESTOR
EXCEPTOR