— Нет, — сказала я.
— Что — нет?
— Мне так не кажется.
— Ну ладно, — неожиданно спокойно, даже и умиротворенно ответил Сеня. — Нет так нет.
Я ждала, что он что-нибудь добавит. Важное. Обнадеживающее. А он зевнул, разделся, залез в постель и почти сразу захрапел.
И я решила, что больше так не могу. Я решила, мне надо бежать. Я решила, что завтра дойду до шоссе, откуда мы тогда свернули, а там доберусь как-нибудь до города на попутках.
Я так решила, забралась на свою сторону кровати и тоже заснула.
А проснулась оттого, что под окном гудела машина. Кудахтали куры, орал неведомо откуда взявшийся петух, доносились приглушенные голоса, ветер стучал в окно веткой — но главное, гудела машина!
Я выскочила во двор, Сеня, держа под мышкой банку с огурцами, разговаривал посреди двора с бабкой-хозяйкой, под яблоней лежала коза, и она смотрела на меня серьезными желтыми глазами.
— Ну что, поехали? — спросил Сеня.
Я побежала к машине, оглядела ее со всех сторон. Машина была грязной, вид у нее был подзаброшенный, но она гудела, а на заднем сиденье лежала пара банок с не моим вареньем.
Я не стала умываться, одеваться, чистить зубы. Я потрепала бобика — и залезла внутрь. Бобик повизгивал, вертелся рядом, махал хвостом, но в машину не просился, и я захлопнула дверь.
Сеня еще поговорил, поговорил с бабулей, потом сел за руль. Вздохнул. Потер лоб. Поправил зеркала. Снял ручник. Неторопливо тронулся.
— Ты бы хоть попрощалась, — сказал Сеня.
Мы проехали березовый перелесок, куда мы с бобиком ходили по грибы. И луг с клевером, мышиным горошком, донником и шмелями.
— Где у тебя был записан тот адрес? Ярославский? — спросил Сеня.
Я закусила губу, посмотрела назад. Деревни уже не было видно, она осталась за пригорком. Я шмыгнула носом, поймала слезинку языком.
— Ты что, плачешь? Эй? — сказал Сеня. — Знаешь, у тебя неплохо получался грибной суп. Потрясающий был суп. И уха. И жареная картошка. И кабачки, — сказал Сеня. — И трусы ты шила мастерски, у меня никогда не было таких удобных. И эта майка, которая из старой скатерти, — она моя любимая, я всегда ее буду носить. Лиза, ты слышишь? Было здорово.
Я ревела долго-долго — мы уже выехали на шоссе, а я все ревела и ревела.
— Верхние Углы, — вдруг сказал Сеня.
— А? — спросила я.
— Мы проехали указатель. Верхние Углы.
Я поискала под сиденьем бутылку — та, старая, должна была валяться где-то здесь.
Она и валялась, и в ней еще была вода — я глотнула, у воды стал какой-то масляный привкус.
Мы ехали быстро и по встречной, мы обгоняли колонну грузовиков.
Я нашла носовой платок, высморкалась, вытерла слезы, вытащила из пыльного бардачка первый попавшийся диск, запихнула его в плеер.