Рев моторов.
В небе тесно от вертолетов.
Операция вступает в третью фазу. Минуя вторую — освобождение заложника.
О девице с милым именем Леночка никто не думает. Не до нее.
Жидкий азот тоннами проливается на поляну. Грузовики с рафинированным сверххолодным снегом встают в очередь на разгрузку.
Птичий щебет. Басовитое жужжание насекомых. Плеск воды.
Все исчезает. Все…
И вновь, как и прежде, наступает темнота. Кажется, что сама Ночь властно накрыла поселок. В вышине, где за плотным слоем облаков прячется иззубренная льдинка месяца, хохочет, и смеется, и завывает ветер.
Включаются прожектора. Заливают пространство стылой синью. Неведомо откуда просочившуюся прессу и немногочисленных зевак грубо оттесняют за периметр зараженной зоны. По периметру уже растыканы режущие глаз ядовитой зеленью, кричащие об опасности знаки «Biohazard!».
— В карантин! — устало командует полковник.
Зевак гонят к снегоходам, на бортах которых выведены синие звезды-снежинки.
Неуклюжие, угловатые фигуры в скафандрах биозащиты топают к центру поляны. Сужают кольцо. Длинные тени пятнают девственную белизну.
Загонщики на охоте. Знаки — флажки.
В очаге былой оттепели, над последним, чудом сохранившимся цветком сидит голый, скорчившийся от холода специалист и греет в ладонях увядшие листья. Рядом с Иваном — заложница, Лена. Словно в прострации, она смотрит и смотрит на умирающий подснежник.
— Ну что, доигрался?! — Ивана от души пинают по ребрам.
Он безучастен. Выдохся. И больше уже ничего, ничего не может.
— А вас, девушка, обязательно вылечат, медицина в наше время творит чудеса. — На плечи блондинке набрасывают шубу.
Ивана под конвоем тащат в воронок-рефрижератор.
Суета…
Трещит рация, обнимаются на радостях бойцы, водилы грузовиков сигналят, требуя проезда и не стесняясь в выражениях.
В суматохе о девушке забывают. А она все глядит на замерзший цветок, трогает хрупкие листья. Ветер усиливается. Сыплет редкий, колючий снег. Налипает на покрывшую стебель корочку льда.
Жаркие, горючие, нечаянные слезы капают на поникшую головку цветка, и кажется, что от этого случайного тепла и участия, от доброты этой и сострадания… цветок на мгновение отмерзает.
Кажется.
Алексей Толкачев
ВНУТРЕННИЙ РЫНОК
Как известно, наша вселенная находится в чайнике некоего Люй Дун-Биня, продающего всякую мелочь на базаре в Чаньани.
Виктор Пелевин. СССР Тайшоу Чжуань
Поднявшись по эскалатору и оказавшись в лабиринте подземного перехода, Михаил в первый момент растерялся, В какую сторону идти? Тут же сам кот ногу сломит… В переходе шла бойкая предновогодняя торговля. Календари на новый, 2010-й, год, блестящие безделушки, палочные украшения. Лоток с хлопушками и бенгальскими огнями. Рядом богомольная старушка продает иконки с песьей головой в рамке с тремя свечками. Ага, вот и указатель! «К рынку электроники». Отлично. Михаил поспешил в направлении стрелки. Не часто ему приходилось тут бывать, но он знал, что технику лучше всего покупать на этом самом рынке «У терминала». И выбор хороший, и дешево. Правда, в Одинцово или в Петино еще дешевле, но это ж к кошачьей бабушке на кулички тащиться. После работы и не успеешь. А тут — в центре города. И домой отсюда удобно будет ехать, электричкой с терминала. Михаил взглянул на часы. Без двадцати семь. Нормально, должен успеть. Рынок вроде бы работает до восьми. Вот и эти свои электронные часы, кстати, Михаил покупал пару лет назад здесь же. Вышло заметно дешевле, чем в магазине. Это, конечно, китайская подделка под японский бренд, но на вид не отличишь, и проблем никаких за эти два года не возникало. А в магазине что? Та же самая китайская продукция, только дороже.