Его объяснение едва ли успокоило её, но, поскольку он всё ещё крепко держал её кулак, а другую руку надёжно прижимал к ней сбоку, она не могла применить физическую силу, чтобы излить на него свой гнев. Поэтому она лишь свирепо сверкнула глазами и приказным тоном заявила:
— Не смей больше целовать других женщин, слышишь? Я не позволю тебе этого!
— Я обещаю, — прошептал он. — Я весь твой, любимая. Я стал бы твоим с того момента, когда ты шла ко мне через мой офис, если бы ты захотела этого. Но, должен признаться, мне нравится этот зелёный огонь в твоих глазах, ты очень красивая, когда ревнуешь.
Его слова сопровождались очаровательной коварной усмешкой, которая достигла своей цели, — Джессика растаяла, заметив, с какой любовью и видом собственника он смотрит на неё.
— Полагаю, моя ревность щекочет твое эго? — спросила она, позволяя себе расслабиться рядом с ним.
— Конечно. Я прошёл через адские муки ревности, и это только справедливо, если ты тоже немного поревнуешь.
За признанием последовал жадный поцелуй, который воспламенил её, и страсть к нему, так долго сдерживаемая, полностью лишила её самообладания, и она не смогла сдержать стон удовольствия. Животным чутьём он почувствовал её наслаждение и немедленно воспользовался этим, углубляя поцелуй, поглаживая её тело уверенными, опытными руками.
— Ты красивая, — говорил он отрывистым шёпотом. — Я так долго мечтал обладать тобой, любить тебя, я не позволю тебе уйти даже на минуту.
— Но нам пора домой, — ответила Джессика как во сне, взгляд её зелёных глаз стал ленивым от любви и желания. — Maman ждёт нас.
— Тогда, я думаю, нам пора возвращаться, — проворчал Николас, вставая и поднимая её, обхватив рукой за талию. — Я не хотел бы заставлять её посылать кого-то на наши поиски. И ты очень хочешь спать, правда?
— Спать? — поражённо спросила Джессика.
— Ты просто не в состоянии бодрствовать, не так ли? — продолжал он, сверкнув чёрными глазами. — Тебе надо немного вздремнуть.
— О! — воскликнула она, её глаза расширились, засветившись пониманием. — Думаю, ты прав, я настолько сонная, что совершенно не способна бодрствовать до ланча.
Николас рассмеялся, помог ей расправить платье, и, взявшись за руки, они пошли по дорожке. Крепко держа его сильную руку, Джессика почувствовала, как золотой жар любви разгорается в ней, растёт и вот уже охватил целый мир. Впервые в жизни у неё было всё, чего она хотела, — она любит Николаса, он любит её, и она уже носит его ребёнка. Она расскажет ему подлинную историю своего брака, объяснит, почему пряталась за этой ложью ото всех, даже от него, но она знала, что это не имеет никакого значения для их любви. Совершенно удовлетворённая, она спросила: