Андрей легко скользнул из седла и, приблизившись к жене, заключил ее и сына в свои крепкие объятия. К горлу сам собой подкатился комок, который никак не желал опускаться, мешая дышать и не позволяя сказать ни слова. Расцеловав жену, он взял на руки сына и, подняв его на вытянутых руках, впился в него внимательным взглядом. При этом Анна сжала руки, прижав их к груди, и с затаенным страхом смотрела на мужа – ни дать ни взять просто экзаменуемая перед экзаменатором по окончании ответа. Какая будет оценка? Андрей едва не рассмеялся от комичности представившейся ему ситуации, но в этом мире такая ситуация было далеко не смешной, здесь она была нормой. В этом мире мужчина поистине являлся главой семьи, а не номинально, в силу сложившейся вековой традиции. В оставленном им мире женщина, родив ребенка, чувствовала себя чуть не героиней и буквально требовала к себе внимания и почтения. Здесь, произведя на свет ребенка, она выполняла свой долг и после родов ждала не почитания, а всего лишь одобрения, без дураков ожидая приговора мужа – сумела ли угодить супругу.
Наконец опустив сына и усадив его на сгиб локтя, Андрей вновь обнял жену и, осушая поцелуями ее слезы, с чувством проговорил:
– Спасибо за сына, любимая.
В ответ Анна только всхлипнула и, прижавшись к груди, покрытой доспехами, разразилась новым потоком слез.
– Ну будет. Все уже позади. Я вернулся. У нас отличный карапуз. Ну же.
Ласково поглаживая прильнувшую к груди голову, Андрей огляделся и вдруг увидел группу женщин, одиноко стоявших несколько в стороне и утиравших слезы. И если сейчас повсюду лились слезы радости, то их слезы были слезами горечи. Только один из погибших не имел семьи, жены остальных, объединенные горем, сбились в одну кучу, поддерживая друг друга в этом горе.
– Прости, родная. – Сказав это, Андрей отстранил жену и, передав ей сына, направился к этой группе.
Он шел тяжело. Казалось, ноги налились свинцом, и каждый шаг давался с большим трудом. Но он упрямо шел вперед, и остальные селяне расступались перед ним, давая ему пройти и перешептываясь между собой. Только один человек и не подумал посторониться. На нем была черная ряса брата-инквизитора, на лице застыла сосредоточенность и явное желание задать несколько вопросов, и, судя по всему, вопросы эти должны были быть неприятными: он явно не собирался высказывать поздравления по случаю возвращения.
– Сэр Андрэ… – строго начал инквизитор.
– Не сейчас, – перебил его Андрей.
– Да как… – попытался было возмутиться столь непочтительным поведением инквизитор.