— Что это было? — выдавил я из себя.
Густав не ответил. Выругавшись, он рванул какой-то переключатель на пульте управления и выскочил из комнаты. Ничего не оставалось, как следовать за ним. Правда, помощь уже не потребовалась. Да и кому там помогать, если переселенцы превратились в фарш. Да, именно на это и было похоже. Не знаю, что там произошло, но выглядело не очень аппетитно. Похоже на результат миномётного обстрела, разве что установка не пострадала. Один из сотрудников службы безопасности, выскочивший вслед за мной, увидел эту картину и, привалившись к стенке, избавился от завтрака. А может, и от обеда, я не рассматривал. От людей почти ничего не осталось. Большая часть была разбросана мелкими фрагментами по платформе, размазана по стенам и стеклу кабины оператора.
8
1988 год. Исследовательский центр
Сан-Антонио, штат Техас
Происшествие вызвало в центре большой переполох. По крайней мере, всех, находившихся на тот момент в зале, допрашивали по несколько раз. Нет, не полиция, откуда ей здесь взяться? Служба внутренней безопасности. Раз за разом мы описывали происходившее в тот злосчастный день. Сначала пришлось рассказать, а потом ещё и написать. Два раза. С небольшим перерывом на обед. Кстати, надо отдать должное — хорошо ребята работают, с толком. Напомнило наше «гестапо» — даже то, что забыл, и то вспомнишь.[17] После того, как нас отпустили, Патрик предложил мне обратиться к психологу, работающему в центре. Этого мне ещё не хватало — чтобы какой-то парень, не видевший в жизни ничего страшнее фильма ужасов, пытался меня спасти «от полученного стресса».
Проведённая проверка показала, что никаких технических сбоев не было. Увы, но обычный нервный срыв привёл именно к такому результату. Точно не скажу, я далёк от такой техники, но, по словам Густава, женщина сама виновата. Она, можно сказать, была одной ногой на той стороне — и неожиданно передумала. В итоге её просто разорвало между мирами, зацепив людей, находившихся рядом…
Через три дня я шёл по знакомым коридорам к машинному залу, катя перед собой небольшую тележку, на которой разместились все мои вещи. Рюкзак и две больших сумки. Одежда, личные вещи и несколько памятных безделушек. Немного для переселенца в иные миры. Финансами я тоже не обременён. Около двухсот тысяч франков, лежавшие на моём счёту, превратились в шестнадцать тысяч экю, которые зачислены на мой счёт в банке Ордена. Рядом шёл Густав, грустно насвистывая какой-то мотивчик. Понимаю, настроение у него похоронное. Ему светит служебное расследование. Моё состояние описать ещё сложнее. Нечто среднее между приговорённым к смерти и самоубийцей, стоящим с петлёй на шее на шатком стуле с подпиленными ножками.