Ей было холодно, она куталась в легкую курточку и боролась с собой.
Это моя тюрьма, — вынесла она про себя приговор самой себе, — моя пыточная камера.
И она уже давно сбежала бы отсюда, сейчас развернулась бы и просто пошла в другую сторону, забыла бы сюда дорогу, начала бы новую жизнь, а может просто продолжала старую без новых ошибок, если бы не страх причинять боль матери. Все-таки в ее жизни осталось не так уж много любимых людей и их было всего двое. Без них ее глупая мучительная жизнь утратила бы остатки смысла.
А остальные… всего лишь безликие тени в царстве теней.
Она все-таки медленно пошла к дому, делая каждый шаг так, словно наступает на землю в последний раз и, вдыхая так глубоко, словно вдыхает в последний раз. В подъезде было грязно, мерзко пахло, но она не предавала этому значения, ей казалось, что даже в облезлой штукатурке есть что-то особенное. Она открыла дверь своими ключами, чтобы не привлекать внимания отчима, в надежде проскользнуть в свою комнату незамеченной.
В ее маленьком аду ничего не менялось — воздух был таким же затхлым и в нем пахло его ненавистным отвратительным одеколоном. Тане показалось, что здесь неестественно тихо, она сделала несколько неуверенных шагов, чувствуя, что дальше возможности убежать у нее уже не будет. Но что-то упрямо заставляло ее идти внутрь квартиры, в комнату мамы с отчимом. Какой-то шум и возня, вдруг ставшие такими отчетливыми среди этой странной вязкой тишины.
Таня остановилась на пороге и долго смотрела на них — на отчима и на какую-то совершенно незнакомую женщину в его объятьях. Она не чувствовала совершенно никаких эмоций в это мгновение — злости, отвращения, обиды за мать, ненависти, ничего. Только пустота, заглушавшая все звуки со стороны.
В какой-то момент Таня опомнилась и бросилась прочь, но поздно, Борис успел ее заметить. Много времени, чтобы догнать ее, ему не понадобилось, набросив на себя первое, что попалось под руку.
— Какого дьявола тебя принесло!? — зашипел он, схватил Таню за запястье и так сильно, что даже хрустнули хрупкие косточки, — чего тебе тут надо, идиотка!?
— Отпусти меня! — крикнула Таня, — не трогай меня своими грязными руками… — это вырвалось как-то непроизвольно, Бориса аж перекосило от этих слов.
— Да что ты себе позволяешь!? — заревел он, — какого х… ты себе позволяешь!? Да я тебя, чертов недоносок! — второй рукой он нанес оглушающий удар по лицу, Таня пошатнулась, но устояла на ногах, — да я тебя так вы… — продолжал он, а ей не было даже страшно. Единственное, чего хотелось сейчас забрать маму и уйти. Навсегда.