– А затем поднялся с нею в воздух.
– В Свое небесное жилище за облаками, – закончила Роз. У них определенно живое воображение.
Затем мы переключились на живую природу.
– Я – прославленный сантехник с загашником таблеток, – заявил я им, когда они попросили рассказать подробно, какое самое милое и пушистое животное я вылечил от рака. Норман пребывал в таких же иллюзиях по поводу моих ветеринарных знаний. Он опять завел разговор об этой коллекции чучел и настоятельно просил сегодня же на них взглянуть. Признаться честно, у меня были другие планы.
– А у нас жил хомячок по имени Мухаммед, – рассказывала Роз.
О-о, подумал я.
– Он любил бегать по нашей спальне, – вздохнула Роз.
И вместе:
– Такой душка!
– Порой сядет на плечо и набивает семечками миленькие щечки, – вспомнила Роз.
– Они так раздувались, что иногда перегруженный хомяк опрокидывался, как маленькая тачка, – добавила Бланш.
– А потом папа случайно на него наступил, – резюмировала Роз.
Последовала небольшая пауза: они переглянулись, вспоминая сей общий трагический мини-момент.
– Но мы собираемся завести нового, – заявила Бланш. – Девочку, потому что мы хотим деток.
Катастрофа на корабле!
– Но ведь нам понадобится и мальчик, – предположила Роз.
– Вы лучше поосторожнее, а то они у вас расплодятся как тараканы. И однажды в мире хомяков станет больше, чем людей.
Их лица вдруг посерьезнели.
– Может, это временный спад – ходят же такие разговоры, – сказал я, прерывая внезапно повисшую тишину. Проблема вымирания быстро превратилась из навязчивой идеи в табу. Я слышал, как заикающийся психолог по радио распинался, что после в-в-в-в-взрыва мы вошли в стадию о-о-о-о-отрицания. – Кто знает, – слабо добавил я.
Впрочем, все сведения указывали прямо на противоположное, и мы это знали. Как ни забавно, чем меньше люди вдруг стали об этом говорить, тем больше верили, что мы вымрем.
– Это потому, что мы плохо созданы, – грустно произнесла Роз.
– Особенно мы двое, – выдала Бланш, и они с сестрой таинственно переглянулись. И почему-то уставились на свою обувь. Странной формы кроссовки, которые я уже где-то видел – впрочем, не вспомнить, где.
– Две наши подруги пытались из-за этого совершить самоубийство, – продолжила Роз.
– И все занимаются сексом как ненормальные, – промурлыкала Бланш, лукаво глядя на меня.
– Это предложение? – осведомился я, одарив их улыбкой.
– Возможно, – ответили обе.
Что я воспринял как «да».
За ужином, несмотря на данную себе клятву избегать любительниц пушистых зверюшек, я поддался очарованию единства близняшек как сестер, их командного духа, привычке говорить по очереди, тому, как они держали мое внимание – словно парой клещей. Я также отметил их привычку закусывать довольно узкую нижнюю губу и иногда немного расфокусировывать взгляд круглых глубоко посаженных глаз. Я видел их невинность, бестактность и ум, любящий веселье и являвшийся, догадывался я – как выяснилось, верно, – признаком любящих веселье тел. Запах их кожи, который я стал различать под защитным слоем дешевой косметики, оказался необычным, каким-то диким и необычайно заманчивым. Должен признаться, к концу ужина я уже полностью попал под их необыкновенное очарование.