– Все эти водогосли должны исчеснуть! – распоряжается он. – Вот што я ненавижу – водогосли!
– Да, сэр!
Шир, шир, шир, скрипит железный ершик, оттирая вонючую траву, сыплющуюся вместе со сгнившими мидиями, моллюсками-блюдечками и рачками на пол. Шир, шир.
Да: Механическая Бомба требует необычайной самоотдачи, переговоров, вдохновения, мастерства, рвения и честного грязного труда. Длина поршней обговорена, на льняных скатертях чернилами набросаны чертежи, взвешены «за» и «против», решение принято, отвергнуто и принято снова; обещания даны и нарушены; планы намечены и выброшены за борт; волосы вырваны, ногти обкусаны, бренди выпито, потерян сон, полы в злости заплеваны. Vive la création![122]
– А, мой догогой 'иллбег! – восклицает Кабийо при виде конструктора Механической Многоножки. Хиллбер – маленький и жилистый, словно его сделали из вешалки, – вприпрыжку несется мимо рядов кондитеров в облаке муки и подбегает дружески пожать руку шеф-повара. Затем жестом представляет компаньона, появляющегося из того же мучного облака: резкого, словно отмороженного человека в щегольском галстуке-бабочке.
– Мистер Эдвард Железбок. Думаю, вы уже знакомы. Он прибыл сегодня утром.
– Добго пожаловать, мой догогой дгуг! – приветствует его улыбкой Кабийо. Последний раз они встречались много лет назад у доктора Айвенго Скрэби, когда Железбок был еще зеленым юнцом, учеником таксидермиста. Это он отвечал за арктический айсберг и его благополучную доставку в ледник Скрэби. А теперь его опыт как в науке заморозки, так и в таксидермии делал его бесценным членом команды. – Отлично, – провозглашает Кабийо, пожимая холодную руку Железбока. – Так што, нашнем? Нам нужно обсудить пгоблему ды'ания.
– А женщина? – переспрашивает Железбок. – Танцовщица? Ее оповестили о наших требованиях?
– Да, конечно, – кивает Хиллбер. – Она вызвалась сама – чуть ли не умоляла – участвовать в проекте. И просила передать, что с честью выполнит все, что мы потребуем. – Он умолкает, а затем возбужденно шепчет: – Все, в пределах и даже за пределами разумного!
– Merveilleux![123] – расцветает Кабийо; он доволен, но не удивлен подобной реакцией танцовщицы. Разве любой не отдал бы правую руку, чтобы стать частью его великого замысла? – Ну што, тогда пгодолжим, джентльмены? – Кабийо жестом приглашает их столу, к которому приколоты наброски и чертежи Механической Бомбы и ее дерзкого содержимого. Проходит несколько минут, и все они уже поглощены дискуссией, а Хиллбер что-то яростно рисует.
– Система отверстий? – предлагает он.
– Может быть, перископ? – размышляет Железбок.