Она точно знала, где должен стоять ее дом. Ей хотелось жить на Эллис-Хилл, на самой вершине острова, выше каменоломен, с видом на пролив Уорти и остров Корн-Хейвен. Ей хотелось иметь роскошный дом, и не стыдно было признаваться в этом. Ей хотелось иметь красивый вид из окон. Конечно, землей владел мистер Эллис. Он владел почти всей самой хорошей землей на Форт-Найлзе, поэтому Рут следовало поговорить с ним, если она всерьез собиралась развернуть строительство там, где хотела. А она собиралась всерьез. Беременность развивалась, квартирка стала казаться все более и более тесной, и серьезность планов Рут возрастала.
Вот почему на седьмом месяце беременности, взяв с собой сына, Рут Томас-Вишнелл как-то вечером в июне тысяча девятьсот восемьдесят второго года села за руль отцовского грузовичка и отправилась к Эллис-Хаусу. Она решила наконец встретиться с мистером Лэнфордом Эллисом.
В этом году Лэнфорду Эллису исполнилось сто лет. Его здоровье оставляло желать лучшего. Он жил совершенно один в Эллис-Хаусе, массивном особняке из черного гранита, годящегося на постройку мавзолея. Он уже шесть лет не выезжал с Форт-Найлза. Он проводил дни, сидя у камина в своей спальне, укутанный в одеяло с ногами. Он сидел в кресле, которое принадлежало его отцу, доктору Жюлю Эллису. Каждое утро, независимо от времени года, Кэл Кули разводил огонь в камине, потому что мистеру Эллису всегда было холодно. Там он и сидел в тот день, когда Кэл Кули привел к нему Рут.
– Здравствуйте, мистер Эллис, – сказала Рут. – Рада вас видеть.
Кэл провел Рут к обитому плюшем креслу, подбросил дров в камин и вышел. Рут усадила сына на колени, а это было не так просто, потому что мешал живот. Она посмотрела на старика. С трудом верилось, что он жив. Он выглядел как мертвец. Его глаза были закрыты. Руки у него были бледно-голубые.
– Внучка! – выговорил мистер Эллис. Его глаза раскрылись.
Они были смешно увеличены громадными, выпуклыми, как глаза насекомого, линзами очков.
Сын Рут, мальчик не робкого десятка, вздрогнул. Рут достала из сумочки леденец, развернула и сунула в рот Дэвиду. Сладкое успокоительное. Она гадала, зачем взяла с собой сына, чтобы он увидел это привидение. Наверное, она совершила ошибку, но она привыкла всюду брать с собой Дэвида. Он был таким славным малышом, таким послушным, совсем не капризным. И все же надо было представить себе, что он тут увидит. А теперь было слишком поздно.
– Ты должна была прийти поужинать в четверг, Рут, – сказал старик.
– В четверг?
– В четверг, в июле тысяча девятьсот семьдесят шестого года.