Надо сваливать отсюда. Не то чтобы мне было страшно, но лучше Шороха не дразнить.
Я взвалил Рона на плечи (ох, тяжел боров!) и зашагал к двери, попутно нажал в кармане надзоровский манок (посмотрим, как быстро они среагируют!). Снаружи было уже совсем темно, следом за мной в дверь проскользнул Макс, так и не успевший никого потрепать. Вокруг складов по-прежнему было тихо и пусто. В одном Искусникам не откажешь – умеют они делать все без свидетелей, хотя и не всегда знают что.
Я усадил стонущего Рона на ящики и принялся возиться с веревками (его не только опоили, но и связали), а пса-зомби отослал в гараж (нечего ему мелькать лишний раз перед посторонними). Осталось дождаться, когда надзор меня найдет.
– Что это было? – бормотал немного оклемавшийся Четвертушка.
– Черная магия, черная магия, – успокаивал я его.
– Они умрут?
– Почем мне знать! – Оставался маленький вопрос, который мне хотелось бы разъяснить: – Это они из-за меня тебя взяли, чтобы ловушку сделать?
– Нет. – Четвертушка горько усмехнулся. – Папкины деньги. Им нужны были папкины деньги.
Ах да, конечно! Это более рациональный повод. Я повеселел: значит, все затеяно не ради мести мне. Вот и славненько! Кстати, раз он очухался, то можно начинать допрос.
– Зачем ты тогда поперся к управлению?
– Сэм сказал, что ты в надзор за деньги стучишь.
Я не удержался и фыркнул: как же, за деньги! Стрясти что-то с этих жмотов просто нереально.
– А с Сэмом у тебя что?
– Да ничего!! – Четвертушка попытался вскочить, но явно не рассчитал сил и рухнул обратно, осовело хлопая глазами. – Он подлизывался, к друзьям своим зазывал. Я не сразу понял, что это за фрукты.
– Я ж тебе говорил, что от него Искусниками смердит, слушать надо умного человека!
На то, чтобы ругаться, у Рона сил не было, мне даже показалось, что он снова отключился. Вокруг стало тихо и скучно.
Неожиданно Четвертушка дернул меня за рукав:
– Можешь их убить?
– Ты что, меня под трибунал подвести хочешь? Пусть твой папка сам разбирается, когда их посадят.
Если мне память не изменяет, наказание за похищение людей в Ингернике очень суровое. Плюс создание банды, плюс хранение оружия – им хватит, если, конечно, в своем уме останутся.
– Извини.
Если Четвертушка извиняется, значит, он очень болен, а сердиться на увечного – грех.
– Проехали.
Команда быстрого реагирования появилась минут через десять, не в экипаже, а на приземистом полувоенном фургончике, отчаянно чихающем и воняющем спиртом. Старший метнулся ко мне:
– Сержант Квинто. Что происходит?
Я ткнул пальцем в дверь:
– Там шестеро и Шорох. Это Рональд Рест, его похитили.