Проснулся, когда рассвело, часы показывали пять. Перешагивая через тела на полу, сходил в туалет, заметил, что в проходах между кроватями есть свободное пространство два на один метр, решил сделать зарядку. Отжался сто раз от пола, перед глазами все время маячили чьи-то грязные ноги, поприседал, больше ничего на таком клочке «спортзала» сделать не удалось, сходил в «душ».
Утро — единственное время суток, когда возможно сделать зарядку и спокойно принять водные процедуры. Вода в кране теплая, помылся без проблем. Вышел из «душа» — проснулись моджахеды. Под краном омыли по очереди ноги-руки, лицо, совершили омовение и, расстелив коврики, где я только что отжимался, принялись молиться. Всем места не хватило, совершали обряд по очереди.
Кроме моджахедов, были еще зэки, выполнявшие салет (намаз по-арабски), но не все вставали рано, чтоб прочесть утреннюю молитву. Не теснота, а обыкновенная человеческая лень мешала им по часам, как предписано, общаться с Аллахом.
Одни моджахеды неукоснительно, строго по часам, пять раз в день исполняли салет. И никто в мире не решился бы им помешать или воспрепятствовать. Ради Всевышнего они шли на войну, ради него сидели в тюрьме, ради него они готовы были принять смерть. Те, кто не мог стоять, молились сидя или лежа. Видел я их со сломанными ногами и без ног (пострадали во время джихада) — молились в кровати, предварительно пошаркав ладонями по стене, очистив таким образом руки от скверны.
Тунисская пенитенциарная система почему-то не предусматривает тюремной поликлиники и больницы. В каждой тюрьме есть свои врачи, фельдшера, помощники из числа заключенных. Есть кабинет, где ведется прием, но это скорее формальность, чем оказание помощи. Если что-то серьезное, то больного везут в городскую поликлинику или гражданскую больницу, где оказывают квалифицированную и специализированную врачебную помощь. Но так как этих пациентов необходимо охранять и за их госпитализацию необходимо платить, а у министерства юстиции денег в обрез, то большинство больных, получив консультацию, направляются назад в камеры. Тут им ставят назначенные уколы, капельницы, дают таблетки, меняют повязки, даже прооперированных, с неснятыми швами отправляют в кутузку. Швы, кстати, снимают в поликлинике, куда их везут в общих автозаках, в тесноте и в табачном дыму.
Раненные в боях моджахеды, прибывшие на долечивание домой и схваченные властями, не являются исключением. Они содержатся вместе со всеми, на общих основаниях.
Моджахед Хусем был ранен взрывом гранаты в обе стопы в горах Чечни, когда уходил от преследования российского спецназа. Ходить сам не мог, только ползал. Товарищи его с трудом доставили через две границы в Турцию, а оттуда на родину, но здесь удача отвернулась, и вместо больницы он попал в хабс. По-видимому, у него обострился хронический остеомиелит (гнили кости) стоп, от его повязок постоянно исходил тошнотворный запах. Но Хусем не унывал, регулярно молился Аллаху и мечтал, как, освободившись, продолжит борьбу с неверными с оружием в руках. Он умер от сепсиса (заражение крови) за два дня до освобождения, проведя в тюрьме восемь лет.