— В общем, не помню, — сказал он в конце обиженным голосом. — Не помню.
— Нужно это сжечь, — проговорила пани Цехна и с суеверным страхом взяла листовку в руки. Пройдя за ней в кухню, я видела, как она открыла дверцу плиты и засунула листовку в огонь. Пламя охватило бумажку, скрутило ее и мгновенно превратило в пепел. Пани Цехна закрыла дверцу, а я стояла с ощущением, что гетто сгорело во второй раз.
Итак, Анджей, мы не можем с тобой говорить об этом, но мы должны с этим жить. Потому что у нас нет выхода. Ты для меня стал как воздух, быть может, отравленный воздух. Но я согласна. Я могу и готова за тебя умереть. Зачем мне другая жизнь?
Март 51 г.
Сегодня утром умерла Марыся, твоя жена. Она тоже не могла говорить, как тогда твоя мама. Только смотрела на меня. Мне казалось, Марыся хочет, чтобы я взяла ее за руку. Однако сразу же вырвала свою бледную, худую ладонь из моей. Может, в это последнее мгновение обида взяла верх… Но ведь мы были уже не чужие, кроме того, любили одного мужчину и одного ребенка. Это должно было нас сблизить. В редкие минуты мы действительно оказывались близки. Теперь она лежит в соседней комнате на кровати, такая еще совсем домашняя, словно просто уснула. Только завтра привезут гроб.
Я не могла спать. От моего последнего письма к тебе прошло почти семь лет. Не знаю, как точно посчитать: тогда был декабрь сорок четвертого года, теперь март пятьдесят первого. Столько всего за это время произошло. Недавно мне исполнилось двадцать семь лет, но это был печальный День рождения. Марыся очень мучилась, мы оба неотступно находились рядом и, по правде говоря, не помнили об этой дате. Только вечером, когда мы уже лежали в постели, ты сказал:
— Боже мой, ведь сегодня День твоего рождения!
В общем-то это был День рождения Кристины Хелинской. Я родилась в другой день и на год позже, значит, в твоих глазах была на год старше. Хорошо, что только на год… Я и ты. Постоянное откровение. Существование вместе. У нас были трудные минуты, нередко драматические, но никогда мы не переставали любить друг друга. Разве это не повод считать свою жизнь удавшейся? Тот, кто знал некоторые факты, мог бы суеверно постучать по лбу. Однако на весах чувств, этих наиболее точных весах мира, всегда существует идеальное равновесие. После семи лет, кажется семи, хочу тебе рассказать о нас.
В деревянном доме с верандой мы провели еще почти полгода, приютившись втроем наверху. Слово «ютиться» означает жить тесно, почти друг на друге. Но для меня это было прекрасно, вы находились так близко, стоило лишь протянуть руку. Мне абсолютно не мешало, что рядом спящий Михал. А ты нервничал, считая, что мальчик может неожиданно проснуться. Но я чувствовала его сон, знала, когда нужно быть осторожными. Быть осторожным с ребенком… Ты недавно спросил меня, хочу ли я иметь своего ребенка.