– Я отличные и хорошие оценки даю. Отделение не подведу. Чего вам еще надо?
– Дело не в оценке, - сказал ему Волынец. - Я хочу из вас человека сделать.
– А я кто же? Бугай?
Волынец улыбался шутке и прекращал разговор. Но не отступал от Куцана. У него было твердое мнение о каждом солдате; знал, кому чего недостает в характере, кому мешает какая-то шероховатость, в общем, одним добавлял хорошие качества, а с других счищал шелуху. С Куцана счищал.
Интересно и неожиданно плохо сложились отношения у Степана Кузнецова и сержанта Волынца. Странно. Я думал, они подружатся. Оба любят порядок и дисциплину, и вдруг служба Кузнецова в отделении началась с наказания - он получил наряд от сержанта Волынца.
После песчаной бури сержант приказал Скибову Никите привести в порядок окна. Надо сказать, умно придумано: чтобы быстро и постоянно поддерживать чистоту, в казарме все распределено между отделениями - печи, двери, окна, карнизы. Несколько человек убирали бы казарму целый день. А так после песчаной бури каждое отделение почистило свой участок - и через десять минут казарма блестит.
Скибов, получив приказание сержанта, отправился искать тряпку. Время шло, а Скибов не возвращался. Все заканчивали уборку, оставались нетронутыми лишь наши окна. Грозила опасность самому сержанту получить замечание от старшины Мая. Волынец подозвал Кузнецова и приказал выполнить работу Скибова.
Степан медленно приложил руку к головному убору, угрюмо сказал:
– Есть!
Окна он вытер, пыль обмел и подошел к Волынцу с докладом:
– Товарищ сержант, ваше приказание выполнил.
– Хорошо, - ответил Волынец, - можете идти.
И тут Кузнецов добавил тихо, чтобы слышал только командир отделения:
– Но имей в виду: если еще раз заставишь работать за лодыря, пальцем не пошевелю.
Вот тут Волынец и влепил ему наряд вне очереди, «за разговорчики». Кузнецов нарушил устав - это ясно, но справедливость, мне кажется, на его стороне.
Степан - доверчивый, мягкий человек, но в то же время и принципиальный. Справедливость - главная черта его характера. Я бы сказал - болезненная черта.
Он легче всех нас втягивается в службу, дисциплина ему не в тягость, он будет отличным солдатом, несмотря на то что первым из нас отхватил наряд за пререкание.
Тихо ответил Степан сержанту, но не настолько, чтобы не услышал проходивший мимо замполит Щешеня.
– Далеко пойдете, если с первых дней так сержанту отвечаете! - сказал Шешеня строго.
Степан молчал. Сдерживал себя, чтобы не наговорить замполиту лишнего.
А мне было жаль Степана. Возмущала такая несправедливость. Когда замкнувшегося на все замки Кузнецова отпустили: «Идите!», а старший лейтенант Шешеня остался один, я шагнул к нему: