– Ваше воспитание, товарищ старшина!
Май щурит умные глаза:
– Не подмазывайся, в наряд пойдешь по графику, скидки ни на болезнь, ни на подхалимаж не будет.
– Могу и без графика, товарищ старшина, очень соскучился по службе! - продолжаю я все в том же шутливом тоне.
Старшина явно доволен, что у него такой бодрый, в меру остроумный солдат, положил руку мне на поясной ремень, повел по проходу между кроватями, спросил теперь уже вполне серьезно:
– Никаких осложнений? Обошлось? Ну, рад за тебя. Давай втягивайся в дела, в роте все по-прежнему, ближайшая большая задача - подготовка к ротным учениям с боевой стрельбой. Усвоил?
– Ясно.
Старшина еще раз внимательно и добро оглядел меня от фуражки до сапог и по-семейному просто сказал:
– Ну иди к своим ребятам.
Весь вечер был веселый и приятный. А через два дня опять радость. Вернулся в роту Кузнецов. Голова у него еще забинтована. Он очень похудел. Бледный. У меня гулко застучало сердце, когда я его увидел. Степан взял меня за руку, повел к своей кровати. И никто не пошел за нами. Все понимают: мы друзья и нам надо поговорить наедине.
А мы всего-то и сказали:
– Ну как?
– Ничего.
– А ты?
– И у меня нормально.
Вот и все. Только за руку держал я его, и что-то теплое прошлось по сердцу. Может быть, это и есть мужская сдержанность?
В воскресенье вечером подошел Куцан. Веселый, глаза светятся как-то по-новому.
– Слышь, Агеев, меня в комсомоле оставили. Строгача дали и на этом ограничились. Очень я их просил, чтобы не исключали. Объяснил… Вот, значит, поверили.
– Что ж, поздравляю. А на нас ты не обижайся: на собрании мы тебе хоть и резко, но правду говорили.
– Обиды нет. Я сам многое понял. Как вы меня тогда через поток несли! Помнишь?
– Любого понесли бы, не только тебя. Обстановка требовала.
– Любого - это правильно. А вот меня понесли - это совсем другой разговор! Я ведь понимаю. Ты не думай, что Куцан не понимает. Я все понимаю. Словно крещение было для меня в той воде, в ту ночь. В другую веру меня обратили.
Древнейшая наука
Офицеры думают, только они нас изучают и воспитывают. Не каждый из них знает, наверное, что мы к ним тоже присматриваемся, даем оценку поступкам, определяем, насколько хорошо знают они свое дело, и, наконец, приглядываемся, что они собой представляют без погон, звездочек и званий, просто как люди.
* * *
На занятиях по строевой подготовке сотни раз повторяем одни и те же приемы: направо, налево, кругом. Особенно трудно выполнить поворот «кругом». В одиночку получается, а строем - разнобой. И опять все сначала: делай - раз, делай - два!