— Разрядите ПТР и уберите пулемет. На этот раз достаточно, — приказал он.
* * *
После того как западное радио передало сообщение о том, что восточные немцы возводят на границе полосу заграждения и стягивают к границе бронетранспортеры, число любопытствующих зевак на шоссе значительно выросло.
Английский танк вскоре убрался восвояси, причем командир его больше уже не появлялся. Зато прибыл отряд полицейских, которые, встав цепочкой, следили за тем, чтобы никто из собравшихся не ушел домой. На это у полицейских были свои причины.
Через несколько минут появилась машина с громкоговорителем и было во всеуслышание заявлено о том, что сейчас сюда прибудет бургомистр Западного Берлина и вместе с ним комендант британских войск, которые и устроят прямо на месте пресс–конференцию.
А люди все подходили и подходили. Здесь были и простые любопытные, и жадные до сенсаций люди, и платные провокаторы, и уголовники, и репортеры различных буржуазных газет. Все они торопливо обменивались мнениями и ждали приезда высокого босса, который и скажет, как им следует действовать дальше.
Ханнес сел на ящик с патронами. Напротив сидели Вагнер и Зингер.
— Ребята, нам повезло! — вдруг радостно воскликнул Митенцвай. — Приближаются саперы!
И действительно, саперы, устанавливающие проволочное заграждение, быстро приближались к ним.
«Наконец–то! Вместе с ними мы можем спокойно слушать любую речь бургомистра или кого там еще!» — Ханнес облегченно вздохнул.
И в тот же момент на противоположной стороне шоссе показалась длинная колонна автомашин, во главе которой ехала машина с телевизионной камерой.
— А вот, кажется, и они, — заметил капитан. — Если они сейчас здесь начнут митинговать, то вы не беспокойтесь, товарищи, хуже, чем было, уже не будет. — И он усмехнулся.
Однако, несмотря на улыбку и, казалось бы, спокойный голос офицера, Ханнес понял, что тот очень озабочен.
Первой остановилась машина с телекамерами. Операторы в пестрых рубахах и фуражках с большими козырьками сразу же принялись за дело.
Митенцвай испуганно смотрел то на одного, то на другого оператора.
— Что с тобой? — спросил его Вагнер.
— Они нас снимают! Мы не должны допустить, чтобы нас снимали!
— Пусть снимают, — спокойно заметил фельдфебель. — Помешать им мы не можем.
— Более того, вы улыбайтесь побольше, это испортит им их затею, — посоветовал капитан.
— «А ведь и правда! — мысленно согласился с офицером Ханнес. — А то ведь все западные агентства и радиостанции постараются показать нас с кровью на руках и пальцем на спусковом крючке».
Саперы тем временем подошли совсем близко к бронетранспортеру. Все они были в пыли, лица покраснели от солнца.